Почетные арийки
Шрифт:
Что больше всего поражает меня в Марии-Луизе, так это почти полное отсутствие сходства с ее собственной матерью. Эрнеста была писательницей, интеллектуалкой, причудливой натурой, в мире которой огромное место отводилось воображению. Главной ценностью для нее было творческое познание. Ей было уже глубоко за шестьдесят, когда она под псевдонимом Мария Стар принялась писать сценарии для немых фильмов вместе с актрисой Мюзидорой, музой сюрреалистов. Старшая дочь была ее полной противоположностью — прагматичная, земная, она обожала развлечения на свежем воздухе и страстно любила охоту. Возможно, Мария-Луиза сделала все, чтобы не быть похожей на пугающую, удушающую фигуру своей матери, которая в юности казалась ей недостижимым идеалом. После замужества, пытаясь вписаться в мир высшей аристократии, она решила расстаться с интеллектуальными притязаниями, которые ее новая семья воспринимала как баловство, и сосредоточилась на еженедельных охотах и садоводческих соревнованиях. Ни Мария-Луиза, ни ее сестра Люси не пожелали идти по стопам матери.
Париж, май 1936 года.
Люси внезапно вынырнула из своих раздумий. Машина свернула на улицу с широкими тротуарами и замедлила ход. Она была на месте. На входе в просторную гостиную ее тепло поприветствовала Сюзанна.
— Я так рада, что ты приехала! — Графиня д’Арамон сердечно обняла кузину.
— Я ненадолго, только чтобы поздравить нашего дорогого депутата, не могла же я это пропустить. — Оживление Люси звучало несколько наигранно.
— Тебе нужно немного развеяться, ты должна чаще появляться в обществе. Но где же Бертран? А, вон он! Только посмотри на него — все никак не может остановиться, только и говорит о прошедших выборах. Бертран! — крикнула она через всю комнату, и к ним подошел граф — стройный, с короткими седыми волосами и тонкими усиками.
— Добрый вечер, Люси, рад, что вы смогли присоединиться к нам сегодня. Это была жаркая битва, но мы в конце концов добились своего. Я не говорю «победили», потому что, к сожалению, это все равно не поможет остановить коммунистов. Народный фронт [5] идет везде с огромным перевесом. Вы уже готовы к экспроприации имущества как представительница одной из «двухсот семей»? — с иронией спросил он.
Сюзанна закатила глаза, но граф стоял на своем:
— Я же ничего не придумываю! Французы откровенно напуганы. И я прекрасно понимаю, почему Шасслу-Лоба предпочли уехать на несколько дней в деревню. Как все добропорядочные люди, они с содроганием следят за тем, что здесь происходит…
5
Народный фронт — коалиция левых политических движений и партий (коммунистов, социалистов и радикалов), находившаяся у власти во Франции с 1936 по 1937 год. В условиях победы нацистов на выборах в Германии и активизации ультраправых сил в Европе политика правительства Народного фронта во главе с Леоном Блюмом была направлена на борьбу с фашизмом и предотвращение новой войны.
— Моей сестре и ее мужу пришлось покинуть Париж, чтобы уладить кое-какие дела. В кои-то веки коммунисты не виноваты, — возразила Люси.
— Клеветническая кампания, которую мне пришлось выдержать, была совершенно отвратительной, — продолжал Бертран, слышавший только себя. — Меня, как и других кандидатов от Республиканской федерации, в ней изобразили фашистом. Фашистом, представляете? Это очень серьезные обвинения!
— Но вас переизбрали. И это главное, — перебила его жена.
Она повернулась к Люси, взяла ее за руку и отвела в сторону от небольшой группы, уже образовавшейся вокруг ее мужа.
— Что ты думаешь об этом Леоне Блюме? — спросила Сюзанна, слегка понизив голос.
— Он станет первым евреем, возглавившим правительство, — ответила ее кузина, с задумчивым видом надкусив пирожное. — Знаешь, мы ведь с ним очень давно знакомы… Ну, возможно, «знакомы» — это сильно сказано. В общем, я
— Ты не представляешь, какую жестокую кампанию против него развернули, пытаясь его очернить. Со времен дела Дрейфуса не было такого всплеска ненависти к евреям. Есть даже те, кто скандирует: «Лучше Гитлер, чем Блюм», — добавила она, понизив голос. — Идем со мной.
Оставив ненадолго гостей, Сюзанна увлекла Люси за собой. Подойдя к резной консоли, она открыла дверь, которая сливалась с гобеленом. Женщины вошли в кабинет, где пахло кожей и потухшими сигарами. Без дальнейших объяснений графиня кивнула в сторону секретера-цилиндра, на котором лежала стопка папок.
Несколькими неделями ранее, роясь в вещах мужа, она сделала поразительное открытие. Рутинная бдительность жены, страдающей от измен непостоянного супруга, переросла в акт политического шпионажа. На дне его портфеля она обнаружила отчеты с грифом «конфиденциально» и «совершенно секретно», а также факсимиле дипломатических депеш. Бертран был членом Комитета по вооруженным силам палаты представителей и имел доступ к секретным данным. В документах, которые оказались в руках Сюзанны, во всех подробностях описывались меры, принятые Веймарской республикой для обхода положений Версальского договора, воинственная позиция этой страны в отношении своих территориальных претензий, политика перевооружения и перестройка всего промышленного комплекса с прицелом на будущую войну. Это была оперативная информация, полученная из первых рук, куда более детальная, чем материалы газетных публикаций. Пресса об этих угрозах еще почти ничего не знала. Среди прочих бумаг Сюзанна обнаружила отпечатанную на машинке записку, от прочтения которой ее бросило в дрожь. Документ был посвящен антиеврейским мерам рейха. В нем содержалась расовая классификация, согласно которой неарийцы делились на две категории: евреи и полукровки (мишлинги) — те, у кого было не больше двух еврейских бабушек или дедушек. Далее шла информация об ускоренной ариизации экономики, грабежах, преследованиях и бойкотах предприятий, принадлежащих этим группам населения. При этом подчеркивалось, что все бесчинства покрывались — то есть, по сути, организовывались — властями. В заключительной части говорилось о возможных последствиях этой политики для Франции — а именно массовой иммиграции евреев на ее территорию, а также о мерах, которые должна в связи с этим принять французская полиция. Чтение этого документа потрясло Сюзанну до глубины души. В нем подтверждалось то, что она интуитивно понимала уже давно, — враждебное отношение к евреям вышло из-под контроля и теперь проявлялось все более открыто. Это не предвещало ничего хорошего. Раньше кузины никогда не говорили на эту тему, однако теперь Сюзанна не таясь рассказала Люси о своем открытии и своих мыслях. Она ожидала, что та разделит ее тревоги. Однако новость, похоже, не произвела на Люси столь сильного впечатления.
— Неужели ты не понимаешь, как далеко они могут зайти? — повторяла Сюзанна, пораженная тем, что кто-то способен сохранять невозмутимость перед лицом столь неприкрытого насилия.
— То, что происходит с этими людьми, ужасно, не спорю. Но ты же прекрасно понимаешь, что Франция — это не Германия. Французские евреи уже давным-давно интегрировались в местное общество. Эта чепуха о крови и расе тут не пройдет. Кроме того, ты — француженка, родившаяся во Франции от родителей-французов. Твой муж — француз, причем не простой, а депутат парламента… Не говоря уже о том, что теперь ты принадлежишь к католической церкви… Нет, ты беспокоишься совершенно напрасно.
— Речь не обо мне, я беспокоюсь за…
Она не успела закончить фразу — дверь распахнулась, и за ней показался Бертран. Он был явно удивлен, обнаружив в кабинете жену и Люси.
— Так и знал, что вы где-то поблизости. Решили устроить дипломатическую встречу в моем кабинете? — В его шутливом тоне звучал легкий упрек. — Все уже в сборе и готовы поднять бокалы, не хватает только вас.
— Простите нас, друг мой, мы немного заболтались, — поспешила оправдаться Сюзанна.
Граф с удивлением заметил откинутую крышку своего секретера. Он захлопнул ее, повернул ключ и положил его в карман.
Как две школьницы, застигнутые врасплох, Люси и Сюзанна, опустив глаза, вслед за графом д’Арамоном вернулись к гостям.
Париж, февраль 1937 года. Мария-Луиза поначалу не обратила внимания на дневную почту, которую горничная положила на комод в маленькой гостиной. Там, на подносе, вперемешку лежали старые телеграммы, приглашение на презентацию коллекции известного ювелира на Вандомской площади, различные благотворительные запросы, каталог товаров с доставкой по почте и номер «Французского охотника», который она еще не успела пролистать. Она подумала, что неплохо было бы нанять секретаря, если бы удалось найти компетентного и, главное, надежного человека. Ее взгляд задержался на коричневом конверте. На обороте стояла печать французского посольства в Берлине. Заинтригованная, Мария-Луиза взяла нож для писем и уверенным движением вскрыла послание. В письме, подписанном французским послом в Германии, маркизу де Шасслу-Лоба просили возглавить делегацию ее команды на Международной охотничьей выставке осенью в Берлине. Об этой выставке, которую специализированные журналы уже анонсировали как главное событие сезона 1937 года, Марии-Луизе было известно все. Предложение представить искусство французской, и в особенности псовой, охоты на мероприятии такого масштаба, равного которому еще не бывало, казалось ей как минимум лестным. Это письмо было для нее большой честью. Ее муж, несомненно, разделит ее гордость. В эту секунду она услышала, как скрипнула ступенька парадной лестницы. Должно быть, это Луи вернулся на обед. Мария-Луиза выбежала из комнаты и столкнулась с дворецким.