Почти идеальная жизнь
Шрифт:
Слова вырвались, хотя он не принимал сознательного решения что-либо спрашивать.
Грэм дернул головой, смахивая влажные черные волосы со лба.
– Мы просто поддерживаем связь. Она рассказывает мне про свою работу. Квартиру. – Он опять пожал плечами. – Про жизнь.
«Жизнь», – подумал Мак. В письме не было ничего про работу или квартиру. Ее слова, адресованные Грэму, были пылкими. Искренними. Они были полны эмоций и не были направлены на него, Мака.
«Может, она двигается дальше. Может, мне тоже следует».
Акула на экране разорвала ничего не подозревающего
– Ужасный фильм.
Мак выдохнул через нос.
– Да, правда.
Они молча досматривали кино, хлопья Мака растворялись в миске, а письмо Эди трепетало на журнальном столике перед ними. Мак хотел сказать что-нибудь – об ощутимых изменениях между ними, о своем страхе, что их дружба тает, но слова утонули в растерянности и поражении.
Глава 20
Лето 2000 года
На крыше Эди только что закончила письмо Грэму. В голове полыхали старые воспоминания и мысль о работе с ним в этом пульсирующем, электрическом городе, когда за спиной громыхнула дверь на лестницу. Она обернулась на стуле: к ней шла девушка с коричневым бумажным пакетом в одной руке и с лохматой коричневой собакой на поводке в другой.
– Здравствуйте, – улыбнулась Эди.
– Привет. Не возражаешь, если я присяду?
Девушка показала на второй стул у стола, где Эди ела принесенную с собой еду.
– Конечно. В смысле – нет, не возражаю.
Девушка села, а собака свернулась у ее ног, тяжело дыша и поскуливая.
– Это не тебе, – сказала девушка собаке, потом отвернулась и чихнула. – Я тебя уже покормила. – Она шмыгнула носом, затем достала из пакета две белые коробки из китайского ресторана и поставила на столик перед собой. Когда Эди хихикнула, девушка улыбнулась. – Что?
Эди показала на свою белую коробочку с напечатанным жирными красными буквами названием ресторана.
– Гении мыслят одинаково, – улыбнулась девушка. – Или это, или иметь внизу китайский ресторан слишком удобно.
– Может, и того, и другого понемножку. Я Эди.
– Джудит. – Девушка еще раз широко улыбнулась и шмыгнула носом. – А это Флетчер.
– Он милый.
Эди погладила пса по мягкой голове.
– Спасибо. Он моего брата. Я живу в его квартире этим летом, пока он в Вашингтоне. Он разрешил мне пожить бесплатно при условии, что я буду заботиться о Флетче. – Джудит съела кусочек курицы с кунжутом. – Что было бы абсолютно идеально, не будь у меня аллергии на собак.
Эди засмеялась.
– У тебя аллергия на собак? И ты должна жить с ним все лето?
Джудит кивнула.
– По сути, я выгляжу, как будто у меня постоянно сильная простуда. Вот почему мы проводим как можно больше времени на свежем воздухе. Ну, – она пожала плечами, – относительно свежем. В конце концов, это же Нью-Йорк.
Эди доела последние кусочки своего
– Куда отправится твоя открытка? – Джудит показала подбородком на лежавшую перед Эди открытку.
– О. В Алабаму. Орандж-Бич, если точнее.
– Побережье. Звучит классно. Ты оттуда?
– Нет. Ну, я живу в Алабаме, но мой… друг поехал туда на лето.
– Мальчик?
Джудит комично задвигала бровями вверх-вниз. Ее волосы – насыщенные огненно-рыжие и торчащие вокруг головы буйными кудряшками – подпрыгнули, когда она наклонила голову.
Эди засмеялась, а Флетчер гавкнул, как будто хотел присоединиться к веселью. Эди еще раз погладила его.
– Да, мальчик. Но он не мой парень.
Она не стала говорить, что ее парень живет там же.
«Бывший парень».
– Сколько тебе лет?
– Двадцать, – сказала Эди. – Еще как минимум несколько недель. А тебе?
– Двадцать два. Я просто спросила, потому что такое впечатление, будто в какой-то момент дружить с мальчиками становится сложно, не думаешь?
– Не знаю. Я об этом не думала.
– Для меня, если мальчик нравится мне достаточно, чтобы я хотела проводить с ним время, я начинаю задаваться вопросом, почему не рассматриваю его в качестве парня. Долгосрочного, знаешь? Вот как твой. – Джудит показала палочками на открытку. – Очевидно, что он тебе достаточно небезразличен, чтобы поддерживать связь, пока ты здесь. Что останавливает тебя от отношений с ним? – Эди открыла было рот, но у нее не нашлось ответа. Джудит рассмеялась. – Извини. Мне говорили, что иногда я бываю немного бестактна.
Они продолжали болтать, пока Джудит доедала свой ужин, обмениваясь более спокойной информацией о родных городах, школах, работах. Эди с удовольствием поняла, что ей нравится Джудит: она находила ее прямоту и искренность освежающими, даже если и немного бестактными, как сказала сама Джудит.
Позже, спускаясь к своим квартирам, они договорились снова поужинать на крыше следующим вечером. В ту ночь Эди ложилась спать с новой легкостью в сердце, счастливая от того, что нашла подругу в суматошном летнем Нью-Йорке. Поднятое на несколько дюймов окно пропускало ночной воздух. Эди лежала на спине и раздумывала над словами Джудит. «В какой-то момент дружить с мальчиками становится сложно».
Это правда? У Эди были друзья среди мальчиков, и никогда дружба с ними не составляла сложностей. Они были друзьями, ясно и понятно. Больше друзьями Мака, чем ее, конечно, но они были довольно дружелюбны, и это никогда не было проблемой.
И еще был Грэм. Они тоже были друзьями, и почти на всех уровнях это не было проблемой. Они втроем – она, Мак и Грэм – построили невероятно крепкую дружбу почти без усилий. Но изредка случалось так, что они с Грэмом оставались вдвоем: слушали музыку, пока Мак был чем-то занят, ездили посреди ночи за фаст-фудом на его маленькой «Хонде Цивик», вместе выходили из Брюстер-холла после лекции по искусству – и тогда ее нервы натягивались, и она начинала заикаться и гадать, почему и как Грэм делает ее такой взбудораженной.