Почти идеальная жизнь
Шрифт:
– Я рад, что ты позвонил сейчас, – сказал папа. – Еще несколько минут, и ты бы нас не застал. Мы с твоей мамой ужинаем с друзьями в «Кухне каньона».
– Звучит неплохо.
– Да. Тебе надо как-нибудь приехать и посмотреть. Можешь взять семью.
Мак втянул губы и прикусил их. Его родители говорили нечто подобное почти при каждом разговоре, но в те несколько раз, когда они с Эди на самом деле пробовали назначить дату поездки, всегда находились причины, почему время для их визита было не подходящее.
–
– Как работа? Уже попадались случаи гриппа?
– Нет, пока все не слишком плохо. Однако мы уже открыли амбулаторию, так что наши медсестры весьма заняты.
– Представляю. А семья? Все в порядке? Как дети?
– Хорошо. У них все хорошо. Эйвери вступила в какую-то научную команду в школе, а Томас играет в футбол, как обычно.
– Эйвери будет умной. Может, она пойдет по стопам Свонов в медицину.
«Умной?»
– Ты прав. Эйвери умная. Очень. Но Томас тоже умный. Он смышленый, он спортивный, он…
– Конечно. Но Эйвери у вас карьеристка. Она всегда была такой, даже в детстве.
«И откуда тебе знать?» – захотелось спросить Маку. Про его папу можно сказать многое, но увлеченным дедом его не назовешь. Его папа приходится дедом и Райли. Как он опишет ее? Мак наклонил голову из стороны в сторону, грудь сковало беспокойство, пробравшись в горло.
– Папа, мне надо… – Он замолчал, услышав на заднем фоне мамин голос.
– Что случилось, дорогая? – спросил папа. На мгновение звуки стали глуше, но потом он вернулся и извинился. – Мама передает привет. Она отправляется прямо на ужин. – Он сделал глоток, затем прочистил горло. – Ты что-то говорил перед тем, как мама вошла?
– Точно. Да.
Мак встал и подошел к окну. Вечернее небо приобрело оранжевый оттенок. По Камелия-авеню проносились машины, водители ехали домой с работы или на ужин с семьей. Мак сделал глоток уже охладившегося бурбона.
– Папа, мне надо кое-что тебе рассказать, – выдавил Мак. Закрыл глаза, пережидая, когда пройдет жар, молча молясь, чтобы храбрость не иссякла.
– Я внимательно слушаю, сын.
Мак выдавил слова, которые репетировал весь день, минуя валун в горле.
– Помнишь лето, которое я провел в Орандж-Бич перед выпускным годом в колледже?
– Конечно помню. Ты работал в марине.
– Верно. Я познакомился там с девушкой, и мы подружились. – Слова звучали так ходульно, словно реплики в дурно написанной трагедии, но Мак продолжал: – В конце лета каждый пошел своей дорогой. Она осталась там, а я вернулся в колледж. Мы с Эди снова сошлись, закончили колледж, поженились…
– Мак, я все это знаю.
– Я знаю, что ты знаешь. Мне просто надо… В общем, дело в том…
«Я не могу это сказать. Я не могу это сделать. Я не могу сказать ему».
– Да?
– Она родила дочь. Та девушка – ее звали Кэт – она родила дочь, и эта дочь… моя. Я… она моя дочь.
Папа
– Она забеременела от тебя?
– Да. Я этого не знал. Но да.
Папа молчал. Мак почти видел, как он смотрит прямо перед собой, стиснув зубы, а в его глазах нарастает разочарование.
– Полагаю, ты узнал об этом сейчас, потому что мать пришла к тебе за помощью. Алименты? Этого она хочет?
– Нет-нет. Мать… Кэт умерла в прошлом году. Так что ей ничего не нужно. И девочке восемнадцать. Ее зовут Райли. Сейчас она живет с нами.
– Что? Почему?
– Она осталась одна. И она беременна.
Папа фыркнул.
– Яблочко от яблоньки, видимо.
– Это нечестно. Ты ничего о них не знаешь.
– Ты прав, Мак. Не знаю. А ты? Как давно ты знаешь об этой своей дочери?
– Всего пару недель.
– Пару недель. – Папа резко рассмеялся. – Мак, я… я… – Он захлебнулся. – У меня нет слов. Мне нечего тебе сказать. Есть еще что-то, что ты планировал рассказать?
– Полагаю, нет. Я просто хотел, чтобы вы знали, что происходит. Она… ну, она твоя внучка.
– Она мне не внучка.
– Внучка, папа. Она моя дочь, а я твой сын, следовательно она твоя внучка.
– Она незаконнорожденная, вот кто она такая. И откуда ты вообще знаешь, что она твоя? Ты делал тест на отцовство?
– Не делал. Мне не надо. Она выглядит совсем как я.
– Сделай тест! – прогремел отец. – Мне все равно, даже если она твое зеркальное отражение. Первое, что ты должен был сделать, это тест на отцовство. Любой уважающий себя врач это знает. И любой уважающий себя мужчина это сделал бы.
Мак изо всех сил старался игнорировать намеренный выпад.
– Папа, она моя дочь. Я не могу просить ее предоставить пробирку крови для проверки в лаборатории. Это все равно что сказать, что единственный вариант, что я помогу ей – или… или буду любить ее – если она получит подтверждающую печать.
– Да. Именно это я и говорю.
Мак вдохнул и медленно выпустил воздух.
– Я полагаю, ты захочешь рассказать маме. Может, ей будет интересно познакомиться с внучкой.
Папа раздраженно выдохнул.
– Я скажу ей. Но после ужина. Нет нужды устраивать сцену в ресторане. – Мак услышал шорох это папа встал, и звяканье льда в стакане. – Как Эди восприняла все это?
Мак заколебался. Он предпочел бы, чтобы папа думал, что они с Эди на одной стороне, что он один такой равнодушный, но принижать гнев Эди казалось жестоким.
– Она узнает Райли. Мы все узнаем.
Оба замолчали. Будь они в одной комнате, случилось бы противостояние. Мак был полон решимости не нарушать молчание первым. Хорошо, что это сделал отец.