Почти идеальная жизнь
Шрифт:
– Ну, хорошо, что дети легко приспосабливаются. Со временем они привыкнут. Ты же привыкла.
– Я не привыкла, мам. Я это ненавижу. Ужасно знать, что каждый из вас сам по себе.
– Я не сама по себе. У меня есть Бланш и магазин. У меня есть друзья. Ты. У меня в жизни все хорошо.
– А как же папа? Ты была его миром. Он сделал бы все ради тебя.
– О, солнышко, мы уже это обсуждали. Я делаю что-то новенькое, стараюсь наслаждаться жизнью по максимуму, а он просто… он просто Бад. Бад, который строгает свои палки. Бад, который любит свои старые фланелевые рубашки, и свои привычки, и
Как бы ни пыталась мама убедить всех в этом, Эди не могла не задаваться вопросом, это на самом деле говорит она или некий запоздалый кризис среднего возраста.
– Вы были женаты сорок семь лет.
– А то я не знаю.
Эди потянулась потереть лоб и обнаружила, что руки дрожат.
– Мам…
Но у мамы зажужжал телефон, и она подняла палец, глядя на экран.
– Ой, это Бланш. Она ждет кофе. Я должна бежать, солнышко. – Мама встала и повесила сумку на плечо. – Пожалуйста, постарайся не переживать. У меня все хорошо. Лучше, чем хорошо, вообще-то. Но… может, позвонишь своему отцу? Ты же знаешь, какой он.
– Да, знаю.
И в вихре стаканчиков с кофе, духов и обещаний «скоро поболтаем!» она исчезла.
Полтора часа спустя Эди остановилась перед папиным охотничьим домиком. На Юге термин «охотничий домик» имеет самые разные значения. Для некоторых это значит примитивный дом с вяленой говядиной, черным кофе без сахара и деревянными сиденьями. Для других полированное дерево, полную кухню и навороченный разворот в журнале «Садоводство и охота».
Но охотничий домик Бада Эверетта не относился к этим двум крайностям. Это был маленький домик с одной спальней, занавесками в цветочек, мягким креслом перед большим камином и видавшим виды столом, сделанным из колеса телеги. Застекленная веранда была почти такой же большой, как сам дом, и с нее сквозь деревья было видно озеро, питающееся рекой, полное форели, морских окуней и сомов в зависимости от времени года.
Возможно, за все годы ее мама провела здесь ночь или две, но она быстро объявила домик территорией Бада – слишком далеко от цивилизации, на ее вкус, и его это устроило. Особенно после того, как мама объявила, что желает жить раздельно и ему пришлось искать новое жилье. Эди знала, что папу не радовало такое положение, но она также знала, что он, скорее всего, не против проводить больше времени в лесу.
Она обнаружила отца на озере. Он сидел на алюминиевом стуле, его удочка опиралась на большую банку из-под кофе рядом. Он услышал ее шаги по сухим листьям и повернулся. Его обветренное лицо расплылось в широкой улыбке.
– Ну, привет, мисси.
Он встал, чтобы обняться.
– Привет, пап.
– Что ты делаешь в этой дали? Разве ты не должна быть на работе?
– Должна. Но я передвинула пару встреч. Хотела увидеть тебя.
– Я рад, что ты приехала. Подожди минутку, и я принесу тебе стул.
– Нет, все в порядке. Я не…
– Просто последи за удочкой.
Папа поднялся вверх по холму, с которого она только что спустилась, и вскоре вернулся со вторым складным стулом. Поставил его рядом со своим и уселся на свой. На земле возле его стула лежал длинный гладкий
– Думаю, этот будет дельфином. Видишь тут начало хвоста? – Он показал на конец деревяшки.
– Будет красиво.
Несколько минут они сидели молча, вокруг не раздавалось ни звука, только шелест ветра в листве над головой и порхающие по деревьям птицы. В середине пруда выпрыгнула рыба и боком шлепнулась обратно.
– Поймал что-нибудь сегодня?
– Ничего. Они там, просто не голодные. – Он повернулся к ней. – Но рыбалка почти в равной степени про сидеть и ждать, как и про поймать.
– Главное не победа, а участие, да?
– Именно.
Она подумала о том, что сказала мама в кофейне. «Мы не те люди, которыми были раньше». Но она ошибалась. Бад Эверетт остался таким же, каким был всегда. Это мама изменилась.
– Как ты, папа?
– О, знаешь. Вполне хорошо.
– У тебя достаточно еды?
– Вдоволь. Я заезжал в магазин по дороге сюда.
– Мне все еще не нравится идея, что ты тут совсем один все время.
– О чем ты говоришь? Я люблю это место. – Он протянул руку к воде, потом к дому. – Сплошной покой. Ничего, кроме тишины. – Он опустил руку. – Хотя ночи и правда длинные. Без вечных комментариев твоей мамы по любому поводу от телесериалов до политики… ну, как-то очень тихо.
Эди подождала, что он скажет больше, но он застыл, вперившись взглядом в поплавок в воде.
– Прошел почти год, папа, – мягко произнесла она. – Вы сможете исправить это?
Он поднял плечо.
– Не могу сказать. Я просто жду, когда твоя мама решит, чего хочет.
– Мама? А чего хочешь ты? Ты хочешь развода?
– Я не хочу. Но похоже, твоей маме нужно нечто другое, чем я могу ей дать. – Он развел руками. – Это я. И я больше не уверен, что это то, чего она хочет.
Их снова окутала тишина. Рыба куснула папин крючок, затянув оранжевый поплавок под воду, но не попалась.
– У тебя все нормально? – спросил он через несколько минут. Голос у него был такой, что у Эди разбивалось сердце. Не назойливый, но надежный.
Слова толкались во рту. «Вообще-то, пап, у Мака есть еще один ребенок, и я боюсь, что мы сломаны. В довершение всего Эйвери растет, Томасу не нужен никто, кроме его футбольного мяча, а моя работа больше не приносит мне удовольствия. Попросту говоря, мой мир перевернулся».
Но она удержала слова внутри. Не хотела добавлять к папиным проблемам еще и свои.
– У меня все хорошо, папа.
Он опустил руку и поправил удочку на банке, потом положил ладонь ей на колено. Ласково сжал, согревая ее кожу теплом своей ладони. Глаза Эди защипало от слез, и когда одна грозилась пролиться, она отвернулась, чтобы он не видел.
Глава 22
Наши дни
Как в любом маленьком сообществе, слухи в Оук-Хилл распространялись быстро. Эди понятия не имела, как они начались, кто первым произнес: «А вы слышали?» – но очень скоро люди начали торопливо отворачиваться, поймав ее взгляд, ладони – прикрывать шепот, улыбки – выглядеть натянутыми.