Почти карнавальная история
Шрифт:
– Так, все ясно, – подытожил участковый Петрухин, и от его угрожающей интонации Профессор сник. – Ну что ж, Ирина Ивановна, пишите заявление. Дело, между прочим, уголовное. Разбой с применением оружия. Статья… э-э-э… сто шестьдесят вторая! – и посмотрел на слушателей победительно.
– Меня будут судить? – испугался Лев Николаевич.
– Это вам не шуточки! – назидательно произнес Петрухин и заученно отрапортовал: – Наказывается лишением свободы на срок от пяти до десяти лет со штрафом в размере до миллиона рублей…
Ирина присвистнула, Лев
– Что вы, у меня нагрузка на кафедре всего четыреста пятьдесят часов за семестр, да и то вместе с методической работой – это полторы ставки получается, а оклад…
– Вы меня, гражданин, не дослушали, – строго посмотрел на него участковый и продолжил монотонно, явно боясь сбиться с мысли: —…Или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до пяти лет либо без такового.
Закончил и перевел дух.
– Простите, я не понял. Без какового? – вежливо уточнил Профессор.
– Я не знаю, там так написано, – неожиданно растерялся Петрухин. – Вчера как раз учил. У нас первого экзамен. Я на платном учусь…
– Это очень похвально! – с энтузиазмом откликнулся Профессор и вернулся к наболевшему: – А как вы думаете, меня посадят?
– Разберемся, – успокоил его участковый. – Вот гражданка напишет заявление – и разберемся.
– Я не буду писать, – отказалась Ирина. – Это мой нож! Я ему только что подарила… на память! И никакого разбоя не было. С чего вы взяли?
– Можно, я пойду? – тихо спросил Лев Николаевич и приподнялся с пуфика.
– Сидеть! – четко приказал участковый, и Профессор законопослушно плюхнулся на место. – Дело все равно уголовное. Статья… Черт, не помню!
Достав из кармана книжечку, карманный Уголовный кодекс в мягкой обложке, уголки которой загибались вверх от частого употребления, нашел нужную статью и зачитал вслух:
– Вот, пожалуйста: статья сто тридцать девятая – незаконное проникновение в жилище, совершенное против воли проживающего в нем лица. Наказывается штрафом в размере от пятидесяти до ста минимальных размеров оплаты труда или…
– Я его сама впустила. Никуда он не проникал против воли. Отпустите его, пожалуйста, – попросила Ирина, глядя снизу вверх на Петрухина. – Вообще-то он был совсем не страшный. Довольно-таки тощий и, кажется, очень уставший.
– Можно, я пойду? – опять спросил ободренный ее заступничеством Лев Николаевич.
– Сидеть! Сейчас вместе пойдем. В отделение. Порядок такой.
– Меня все-таки будут судить? – пал духом Профессор. – Но уважаемая Ирина Ивановна вам же объяснила…
– Действительно, оставьте человека в покое! – рассердилась наконец Ирина. – Он же ни в чем не виноват. Я сама его впустила, ему стало плохо. Вы вовремя никогда не приедете, а потом нападаете на людей!
– Погодите, гражданка Литвиненко, – примирительно поднял руки участковый. – Вы же хотите знать, кто из ваших знакомых так пошутил? Вот мы и выясним, но для этого нужно заявление от вас. А гражданин будет свидетелем. Садитесь, пишите.
Ирина принесла листок
– Начальнику Чкаловского РОВД майору милиции Головину А.С. от Литвиненко И.И… С новой строки… Заявление… Опять с новой строки… Такого-то числа, декабря месяца, сего года в газете «Из рук в руки» было напечатано объявление одинокой женщины, желающей познакомиться с одиноким мужчиной. Объявление было напечатано от моего имени, с указанием моего домашнего адреса, хотя я никакого объявления не давала. Прошу установить и привлечь к уголовной ответственности лицо, давшее данное объявление…
– «Давшее данное» – это неграмотно, так писать нельзя, – вдруг заявил Лев Николаевич, и Ирина посмотрела на него с интересом.
– А как надо? – послушно поинтересовался участковый.
– «Лицо, которое дало вышеуказанное объявление», – секунду подумав, сформулировал Профессор.
– Хорошо, пишите так, – не стал спорить уважавший порядок участковый. – Написали? Так… Добавьте – «газета прилагается». Поставьте дату. Распишитесь. Да не здесь, опять надо было с новой строчки… Эх, непорядок! Может, перепишем?.. – спросил он с надеждой в голосе, но, не встретив ответного энтузиазма, кивнул. – Ну ладно. А теперь пройдемте, гражданин. Ирина Ивановна, вы не боитесь оставаться одна? Если хотите, я вернусь, я все равно сегодня не на дежурстве.
– Нет, спасибо. Я сейчас уйду. В гости, – на ходу соврала Ирина.
– Смотрите сами. Если что, вот мой телефон, звоните немедленно.
Когда Лев Николаевич и Петрухин ушли, Ирина вернулась в комнату и долго стояла в растерянности, глядя на накрытый журнальный столик и завернутый в чистый носовой платок нож. Стало быть, дотошный участковый больше не считает его уликой и оставит бедного Льва Николаевича в покое. Интересно в таком случае, куда же он его повел? С одной стороны, Ирине нет до этого никакого дела, избавил ее от назойливого гостя, и на том спасибо. Но с другой… Льва Николаевича немного жаль. Он такой наивный. Пожалуй, даже слишком наивный для своего почтенного возраста, но, как часто говорит Марго, берясь за гиблые дела и вытягивая их, надежда умирает последней.
Вспомнив о Марго, Ирина схватила телефон и в очередной раз набрала ее номер. «Абонент» опять был «временно недоступен». Домашний телефон тоже говорил голосом автоответчика, совсем непохожим на Риткин. Да куда же она делась, черт возьми, уже девять вечера, а Новый год она всегда предпочитает встречать дома, на пару со своим Буликовым. А вот с Буликовым, похоже, проблемы… Ирина покрутила головой – уж чего-чего, а такого от зависимого и, кажется, влюбленного в жену Буликова Ирина не ожидала. Правду говорят: чужая душа – потемки, а уж если это душа мужского пола, то там и с фонарем не разберешься.