Почти смешная история и другие истории для кино, театра
Шрифт:
Муж встал из-за стола и покорно полез в платяной шкаф.
— Мама! — заговорила дочь. — Зайди к учительнице…
— Что, опять? — чисто механически спросила Полина Андреевна.
— Не знаю…
— Эта рубашка годится? — Муж показал рубашку.
— Галстук к ней полосатый! — приказала жена.
— Папа! — позвал сын. — Тебя тренер вызывает!
— Хорошо, я зайду! — пообещала Полина Андреевна.
— Так он отца вызывает! — попробовал было спорить сын.
— Я сказала —
— Нет, на зеленый!
— Я наблюдала, на красный! Голову оторву!
— Не успеешь! — заметил современный ребенок. — Меня раньше машина переедет! — И выскочил из комнаты.
— Твое воспитание! — сказал Вениамин Иванович. — Как я завязал галстук? Проверь!
Полина Андреевна вышла из дома, держа за руку дочь.
— Вот ты меня в школу провожаешь, — зудила дочь, — а Витю Викторова никто не провожает!
— Наверное, некому!
— Нет, очень даже есть кому. У него все три родителя дома работают.
— Как это — три родителя?
— Папа, мама и дедушка. И никто не провожает! Почему?
— Ну, не знаю почему!
— А почему все-таки?
— Что ты пристала! — разозлилась мать. — Может, у него родители алкоголики?
— Все три? — серьезно спросила дочь.
В школе, в учительской комнате, Полина Андреевна стояла с понуро-виноватым видом, а хорошенькая молодая учительница привычно выговаривала, она уже наловчилась отчитывать детей и их родителей.
— Ваша Алла чересчур мобильна и постоянно эмоциональна!
— Я ей скажу!
— Ее эмоциональные всплески нарушают нормальный школьный ритм!
— Я ей всыплю! — пообещала мать.
— Бить не надо, устарело! — возразила учительница. — Есть современные методы наказания, например запретить смотреть вечернюю сказку!
— Да она уже и так ее давно не включает, она смотрит «Голубой огонек».
Учительница подумала и сказала:
— Это нехорошо! Лучше пусть смотрит программу «Время». А я вас вызывала… я попросила прочесть любимое стихотворение, и ваша Алла, — тут учительница понизила голос, — стала декламировать упаднические стихи!
— Упаднические? Алла? — переспросила Полина Андреевна и, откровенно растерявшись, принялась теребить край плаката «Берегите природные ресурсы».
— Оставьте плакат в покое, вы его сорвете со стены! — нахмурилась хорошенькая учительница. — Упаднические стихи не соответствуют передовому образу мыслей, который я воспитываю в детях. Сначала там про ветер, который не зовет вперед, а, наоборот, вздыхает, а в конце вообще какие-то чары, какие еще чары в нашей жизни? И к тому же пессимистический черный челн! Кому сегодня нужен черный челн, когда у нас есть белоснежные лайнеры! И называется как стыдно: «Челн томленья»!
— Постойте! — Полина Андреевна даже
«Вечер. Взморье. Вздохи ветра,
Величавый возглас волн.
Близко буря. В берег бьется
Чуждый чарам черный челн…»
Я тоже люблю эти стихи. Это Бальмонт!
— Ну и любите себе на здоровье, — учительница оставалась невозмутимой, — за вас я не отвечаю. Лично для меня Бальмонт — холодный эстет, далекий от надежд народа!
— Не сердитесь! — попросила мать. — Девочка музыкальная, она учится по классу скрипки, очевидно, ее привлекала музыка слов. Но я обязательно запру Бальмонта на ключ. А что ей вы рекомендуете читать?
— То, что предусмотрено программой для внеклассного чтения. Именно там можно найти любимые стихи!
И тут из коридора донесся отчаянный крик и визг. И учительница, и Полина Андреевна обе одновременно выскочили в коридор. На полу валялись Алла и Витя Викторов, который нещадно тузил девочку.
— Викторов! — приказала учительница. — Немедленно перестань бить Белоногову и встань с нее!
Послушный Викторов нехотя поднялся:
— А пусть Белоногова не обзывается!
— Как она обзывается? — голосом следователя спросила учительница.
— Что у меня все три родителя — алкоголики!
На улице из автомата Полина Андреевна позвонила на работу мужу:
— Вениамина Ивановича… Это жена говорит, здравствуйте!.. У замминистра?… А оттуда известий нет, как там проходит?… Ну ладно, я позже позвоню…
В овощном магазине народу было немного.
— Почему картошка мелкая? — Полина Андреевна была недовольна.
Продавщица ответила равнодушно:
— Студенческая… студенты копают… Я, что ли, картошку делаю? Нам какую завозят…
Полина Андреевна собралась было платить, но увидела, что кассирша куда-то ушла.
— Кассирша где?
— По телефону разговаривает… — тем же небрежным тоном бросила продавщица.
— Ну, знаете ли… — Полина Андреевна готова была вспылить.
— А вы-то знаете, почему она разговаривает? — уже с вызовом сказала продавщица. — Они с отпуска вернулись, с мужем, а сын в дверях в обнимку стоит с девицей. Не падайте, говорит, в обморок, папа и мама, это моя жена. А сыну-то шестнадцать!
— Где кассирша? — возмущенно крикнул кто-то.
— Несчастье у нее! — отозвалась Полина Андреевна и поторопила продавщицу: — Ну а дальше, дальше?
— Дальше у матери аллергия. По телу пошли лиловые треугольники.
— Ну уж и треугольники! — не поверила Полина Андреевна.
— Пусть не треугольники, пусть кружочки, от этого ей не легче.
— Где кассир, вечно шляются? — зашумел еще кто-то, и кто-то объяснил:
— Беда у нее.
— Какая еще беда?
— Какая у них бывает беда — проворовались, наверно… — ответила старушка.