Почти смешная история и другие истории для кино, театра
Шрифт:
— Всего хорошего! — попрощалась Таисия Павловна.
— Вам тоже всего наилучшего, и вам, и вашему чемодану! — Незнакомец элегантно приподнял шляпу и элегантно двинулся в направлении вокзала.
Тут вновь появился мужчина в румынском плаще, принес моток веревки.
— В камере хранения выклянчил… — сказал он, приподнимая чемодан и перевязывая его.
— Веревка не выдержит! — заметила Таисия, а Иллария поблагодарила:
— Огромное вам спасибо за веревку!
— Вы куда, на квартиру, в гостиницу? — спросил мужчина,
— Нам на такси, мы в гостиницу!
— На такси жуткий хвост! — возразил мужчина. — Поедем на трамвае!
— Конечно, — проворчала Таисия Павловна, — если бы вы не устроили всю эту катавасию с чемоданом, мы были бы одними из первых.
Мужчина взглянул на Илларию и подморгнул ей.
— Не моргайте ей! — вспыхнула Таисия Павловна. — Что вы ей моргаете!
— Тася! — взмолилась Иллария.
Ехали в трамвае на задней площадке. Мелькал городок, где среди церквей, белого камня лабазов, двухэтажных домов, низ каменный — верх деревянный, среди всего этого древнего вырастали блочные, или панельные, или крупнопанельные, или еще какие-то башенным краном собранные коробки.
Площадку трамвая на поворотах поводило из стороны в сторону, тогда мужчина ногой придерживал чемодан, а сам цеплялся за решетку, которая была укреплена на окнах. Иллария тоже держалась за решетку, а старшая сестра стояла широко расставив ноги, не выпускала из рук этюдника, и у трамвайного вагона не хватало силы сдвинуть ее с места. Была Таисия Павловна широкая в кости, крепкая женщина что-нибудь под сорок. Лицо имела даже приятное, если бы не выражение решительности, которое его никогда не покидало.
— Художники? — спросил мужчина.
— Только Таисия Павловна, — охотно отозвалась Иллария, — а я сбоку припека…
— Прекрати! — поморщилась сестра.
— Художники любят старинные города, — продолжал мужчина.
Таисия Павловна мотнула головой:
— Да! Я больна стариной! Я была в Италии! Я была в Ассизи! — При этом она посмотрела мужчине прямо в глаза. Но тот даже не моргнул.
— В Ассизи работал Джотто… — подсказала Иллария. И теперь лицо мужчины не изменилось. Он не вздрогнул и не ахнул.
Художница презрительно отвернулась, не головой, всем телом.
— Джотто был великий итальянский живописец! — Это опять Иллария.
— Я по этой части темный… — Мужчина взялся за чемодан. — Нам вылезать!
— Каждый человек должен… — начала было Таисия Павловна, но мужчина ее перебил:
— Нет, не должен! Я никому и ничего не должен!.. Позвольте пройти с багажом…
— Еще раз огромное спасибо! — сказала Иллария, когда мужчина поднес чемодан к деревянной стойке, за которой сидела администратор гостиницы. — Нет, в самом деле, мы бы без вас погибли!
— Да, признательны! — Таисия Павловна протянула крепкую, чисто мужскую длань. — Только можно ли починить в этом
— Граждане, здесь не переговорный пункт! — одернула администратор.
— Я давала телеграмму… — начала Таисия Павловна, но администратор прервала:
— Минуточку! — и вопросительно поглядела на мужчину.
— По брони. Мешков! — представился мужчина.
— Заполните карточку! — Администратор протянула Мешкову бланк, а сама повернулась к художнице: — Телеграмму мы получили, но помочь не можем. Мест нет. У нас областное совещание.
— Пустое! — отрубила Таисия Павловна. — Все эти совещания, конференции — перевод государственных денег. Всех отрывают от дела! Я художник. Мне, в отличие от тех, которые на совещании, надо работать. Вызовите директора! Вы меня не знаете, я вас всех наизнанку выверну!
— Я в Новгороде работала в гостинице «Садко», — администратор сохраняла спокойствие, — меня один клиент лыжей по голове трахнул!
— Что же нам, на тротуаре жить? — грустно произнесла Иллария.
Мешков, который уже заполнил карточку, протянул ее администраторше, поглядел на расстроенную Илларию и предложил:
— Завтра сюда должен приехать Лазаренко, я его к себе возьму, а вы уж поселите товарищей!
— Послушайте, — Иллария вся просияла счастьем, и сейчас можно было догадаться, что если бы маленькая Иллария следила за своей внешностью, причесывалась бы у хорошего парикмахера, употребляла косметику, одевалась бы с подобающим вкусом, то и сегодня, в свои тридцать пять лет, Иллария оставалась бы хорошенькой, — вы просто маг и волшебник. Мне надо знать, как вас зовут.
— Виктор Михайлович! — сухо представился Мешков.
— Значит, внесем раскладушки! — Администратор протянула сестрам бланки для приезжающих.
— А что это вы за палочка-выручалочка! — Таисия Павловна гневно поглядела на Мешкова. — Я не люблю быть обязанной.
— Не хотите, так не надо! — пожал плечами Мешков.
— Нет, надо! — Таисия Павловна рванула у администратора бланки.
— Минуточку! — Администратор протягивала еще какие-то бумаги. — Вот, распишитесь, что я предупредила, — она успела передать Мешкову ключи и сказать: «Триста восьмой», — если Лазаренко будет протестовать, я вас, товарищи женщины, выселю!
Номер был крохотный, и непонятно было, как туда втиснуть раскладушку. Зато из окна открывался славный вид. Рыжела на солнце пожарная каланча, а пустырь между гостиницей и пожарными строениями густо порос темно-зеленой травой и ушастыми лопухами. На пустыре, как триста или четыреста лет назад, паслась коза — символ вечности.
— Все-таки на свете есть благородные люди! — патетически воскликнула Иллария, пряча пальто в шкаф. — Вот этот Мешков…
— Я не верю в бескорыстие, — Таисия отвернулась от окна, — есть у него какой-нибудь свой интерес…