Под алыми небесами

Салливан Марк

4

В дверь горничной постучали, потом еще раз.

Пино проснулся утром 24 апреля 1945 года, огляделся в недоумении, когда Анна подняла голову с его груди и сказала:

– Да?

– Без двадцати восемь, – раздался голос Долли. – Генералу через двадцать минут нужен водитель, а мы должны собирать вещи, Анна. Перевал Бреннер чист.

– Мы уезжаем сегодня? – спросила Анна.

– Как можно скорее, – ответила Долли.

Они дождались,

когда шаги Долли стихли в коридоре – она направилась в кухню.

Пино нежно поцеловал Анну и сказал:

– Это была самая удивительная ночь в моей жизни.

– И в моей тоже, – сказала она, глядя в его глаза, словно в них прятались мечты. – Я никогда не забуду ее волшебства.

– Никогда. На всю жизнь.

Они снова поцеловались, их губы едва соприкоснулись. Она делала вдох, когда он – выдох, и наоборот, и Пино снова почувствовал, что они вместе – единое существо.

– Как я тебя найду? – спросил Пино. – Я имею в виду – в Инсбруке.

– Я позвоню твоим родителям, когда доберусь.

– Почему бы тебе прямо сейчас не пойти туда? Или хотя бы после того, как ты поможешь Долли собраться?

– Я нужна Долли, чтобы помочь ей обосноваться в Инсбруке, – сказала Анна. – Она знает, что я хочу как можно скорее вернуться в Милан.

– Точно?

– Да. Я сказала, что ей придется нанять новую горничную.

Пино поцеловал ее, они разъединились и стали одеваться. Прежде чем уйти, он обнял Анну и сказал:

– Я не знаю, когда увижу тебя.

– Я дам о себе знать. Обещаю. Я позвоню, как только будет возможность.

Пино заглянул в глаза Анны, провел своей сильной рукой по ее лицу и пробормотал:

– Война почти закончилась. Ты выйдешь за меня, когда вернешься?

– Выйти за тебя замуж? – спросила она со слезами в глазах. – Ты уверен?

– Больше чем уверен.

Анна поцеловала его ладонь и прошептала:

– Тогда да.

Пино захлестнула мощная волна радости.

– Да?

– Конечно. Всем сердцем, Пино. Всей душой.

– Я знаю, это сентиментально, но ты сделала меня самым счастливым везунчиком во всей Италии.

– Я думаю, мы оба сделали друг друга счастливыми везунчиками, – ответила она, снова целуя его.

Слыша стук шагов генерала уже в кухне, Пино прижимал к себе Анну, сколько было можно, потом прошептал:

– Наша любовь вечна.

– На все времена, – отозвалась она.

Они расстались. Пино в последний раз посмотрел на Анну и ушел, унося ее красоту, ее запах и прикосновение – все это осталось с ним.

5

Генерал Лейерс сначала отправился в управление гестапо; через час он вышел из дверей отеля «Реджина». Потом они поехали на телефонную станцию, где генерал исчез на много часов, оставив Пино на безжалостном миланском солнце.

Пино пристроился в тени. Он обратил внимание, что люди, проходящие мимо, крайне напряжены,

словно в предчувствии сильнейшей бури. Он думал об Анне. Когда он увидит ее? Он чувствовал пустоту при мысли о том, что может пройти неделя, а то и месяц! Она будет любить его вечно. И он будет любить ее вечно. Что бы ни случилось, теперь в будущем была какая-то уверенность, и это успокаивало его.

«Да не смущается сердце ваше», – подумал Пино, наслаждаясь уверенностью, что он часть чего-то большего, чем он сам, часть вечности.

Он уже предвидел их фантастическую совместную жизнь, уже влюблялся в чудеса того, что таит завтра. Ему нужно обручальное кольцо? Он мог бы…

Пино понял, что он всего в нескольких кварталах от Пьяццале Лорето и магазина Белтрамини.

Там ли Карлетто? Что с его матерью? Он не видел своего старого друга более восьми месяцев, с того самого дня, когда оставил Карлетто с мертвым отцом на руках.

Пино хотел было пойти к Карлетто и объясниться с ним, но из страха, что тот не поверит ему, он остался у телефонной станции, вспотевший, голодный и уставший от генеральских прихотей. Он попросит Миммо рассказать все Карлетто, когда придет время…

– Форарбайтер! – раздался крик генерала Лейерса.

Пино вскочил, отсалютовал и побежал к генералу, который со своим саквояжем уже стоял у задней двери «фиата», на лице его были написаны нетерпение и раздражение. Пино извинился, обвинив во всем жару.

Лейерс посмотрел на небо и солнце, обжигающее город.

– Тут всегда так в конце апреля?

– Non, mon general, – сказал Пино, с облегчением открывая дверь. – Такое случается очень редко. Погода в этом году совершенно необычная. Куда мы едем?

– Комо, – сказал Лейерс. – Мы проведем там ночь.

– Oui, mon general, – сказал Пино, глядя в зеркало заднего вида на Лейерса, который копался в своем саквояже. – А когда Долли и Анна поедут в Инсбрук?

Генерал, казалось, погрузился в какие-то свои дела и не поднял головы.

– Они, я думаю, уже в пути. Больше никаких вопросов. У меня работа.

Пино приехал на стадион Комо. Тремя днями ранее он видел на поле костер. Пепел уже сдуло, и на поле разместились несколько групп солдат и офицеров «Организации Тодта». Они растянули брезент на шестах и отдыхали под ним в тени, как на каникулах.

Когда Лейерс направился к ним, Пино свернулся калачиком на переднем сиденье «фиата». Судя по громкому шуму со стадиона, немецкие солдаты выпивали. И Лейерс, вероятно, с ними. Они проиграли, но война кончилась. Или кончится через несколько дней. Пино подумал, что это достаточный повод, чтобы напиться, и уснул.

6

Пино проснулся на следующее утро, во вторник, 25 апреля 1945 года, от стука в пассажирское окно машины. Он с удивлением увидел, что солнце уже встало. Спал он крепко, снилась ему Анна, и…