Под грозой (сборник)

Сурожский Павел Николаевич

До полуночи свистел ветер и глухо шуршали

кругом льды. Что-то звенело, хлюпало, перелива-

лось. Похоже было на звон, на музыку, которую

приносил издали ветер. Баркас колыхался мертвой

зыбью. Опасно было, как бы не засосал лед. Обло-

жит кругом, как стеной, сдавит со всех сторон,

тогда и не выберешься.

После полуночи ветер стал утихать, небо про-

яснилось, показались звезды, а потом и месяц под-

нялся, большой и

красный, с ущербленным краем.

И стало светлее, покойнее. Впереди, насколько

было видно, белел лед. Сзади и с боков толпились

тоже льдины и их становилось все больше, все

шире разрасталось вокруг баркаса белое кольцо.

— Надо выбираться отсюда,—сказал Алексей,—

а то к утру нас совсем обложит.

Попробовали шестами. Лед был мелкий, шесты

уходили в воду. Разболтали веслами ледяной ки-

сель, переставили паруса и стали медленно выби-

раться из ледяной трясины.

При свете луны Сенька видел, как перевалива-

лись вдали, где не было льда, большие тяжелые

волны, и в сравнении с ними щепкой казался бар-

кас. Закачают его, проглотят волны... Но и тут

оставаться тоже нельзя. Да, вот оно море. Пока

тихое—весело и хорошо, а зашумит, вспенится, за-

бунтует— и страшно, душа в пятки уходит, и не

знаешь, жив будешь или нет...

Сенька смотрел, как работали шестами и вес-

лами рыбаки, и порой его охватывала тяжелая

дремота. Вот он видит ворочающиеся у бортов фи-

гуры при свете месяца,— и вдруг все исчезнет,

и кажется ему, что летит он вместе с баркасом в ка-

кую-то пропасть. А кругом шорох, шум и чьи-то

глухие, испуганные голоса... Шевельнется, откроет

глаза;— все по-прежнему: и свет луны, и белые льды,

и ворочающиеся у бортов фигуры.

На рассвете выбрались изо льда. Ветра не было.

А море расколыхалось и не могло уже остановить

свою холмистую зыбь. Баркас подбрасывало, швы-

ряло с волны на волну, то клало боком, то зади-

рало нос. И Сеньке казалось, что у него вытряхи-

вают внутренности, тянут жилы. Несколько* раз он

стукался головой о палубу и не чувствовал боли.

Стало тепло после дождя. Небо, окрашенное

румянцем зари, было такое прозрачное, чистое,

словно его вымыл дождь, и месяц совсем низко ви-

сел над водой, а у Сеньки мутилось в глазах, му-

тилось в голове. Перед восходом он уснул, уткнув-

шись в уголок, и лицо у него было измученное,

больное, словно он не спал три ночи.

VIII.

— Вставай, Сенька, вставай!

Кто-то тянул за руку, и голос был знакомый.

Сенька

открыл глаза. Да это Андрей. Дергает за

руку и улыбается.

— Вставай, бубырь, каша готова.

Лицо у Андрея желтое—видно, что не спал

ночь, да и у других тоже. Солнце уже стоит вы-

соко. Теплый слабый ветер шевелит паруса. Море

почти угомонилось и отливает зелеными и синими

полосами.

— Пока ты спал, нам бог гостя послал,—сказал

Андрей.

— Какого гостя?—с удивлением спросил Сенька.

— А вон гляди.

Сенька обернулся. Среди товарищей возле котла

сидел средних лет человек, в бороде, помятый, как

бы испуганный, с темным измученным лицом и пе-

чальными запавшими глазами. Он часто вздраги-

вал и медленно крутил головой, точно что-то да-

вило ему шею.

— Кто это?— почти с испугом спросил Сенька.

Его поразило: откуда мог взяться среди моря чу-

жой человек?

— Рыбак с Беглицкой Косы,—сказал тихо Ан-

дрей.—Утром подобрали. Баркас перевернуло, так

он за руль держался. Еще бы немного— и капут.

Во-время заметили.

Сенька смотрел во все глаза на измученного

человека, и казалось ему, что он видит сон. Вот

так ночь, сколько испытать пришлось. Сами чуть

не погибли и человека спасли.

У Сеньки болела голова и слабость была в теле.

Он умылся и подошел к котлу, где уже шла работа

ложками.

— Что, малец, набрался ночью страха?— спро-

сил, посмеиваясь, Алексей. У него было усталое

лицо и черные волосы слиплись на лбу, но глаза

смотрели, как всегда, зорко и твердо.

— Страшновато было, как баркас застрял,—

сознался Сенька,—думал потонем'.

— Да оно, если бы на твердый лед наскочили,

так, пожалуй, пошли бы на дно раков ловить.

А плакал, признайся?

— Нет,—твердо сказал Сенька.

— Молодец,— похвалил Алексей.—Из тебя бу-.

дет добрый рыбалка.

Сенька ел и поглядывал искоса на гостя. Какое

унего темное, печальное лицо. Оно точно вздулось,

опухло, и глаза мутные, потухшие. Дрожащими

руками медленно подносил он к губам ложку, опро-

кидывал в рот и как будто не чувствовал, что ест.

Крошки хлеба и пшена застревали в бороде. Когда

кончил есть, вытер рот рукавом и сказал глухим,

надтреснутым голосом:

— Сеток жалко. Новенькие, только что спра-

вил... Теперь хоть в петлю лезь: ни баркаса, ни

сеток.

— Что поделаешь? Дело наше такое. На риск