Под крыльями высших существ
Шрифт:
«В разоблачении Светы есть какой-то смысл? – твёрдо задал я вопрос. – Отвечай».
«Это позволит вам воспринимать её иначе, пусть и явно не так, как задумывалось Евгением» – терпеливо ответил СЕКАЧ.
«Кто знает, кто знает…»
– Что-то ты завис, – прервала мой разговор с мыслями Света. – Всё ещё прикидываешь, могла ли я быть в действительности человеком?
– У тебя походка человеческая, – выкинул я эту фразу словно бы рефлекторно. – Под одеждой незаметно было, но сейчас – заметно.
– Сову на глобус натягиваешь, ворчун, – Света нахмурилась. – У меня не может быть человеческой походки, я на четырёх лапах хожу.
– А я говорю –
Не успел я среагировать, как в моё лицо полетели крупные капли раствора. Послышалось шипение, с каким растворяется под его воздействием спёкшаяся кровь.
– Что-то много ты говоришь, ворчун, – сказала Света и горделиво подняла голову. – Выдумываешь тут всякое да наговариваешь на меня. Может, тебе линзы выдать? Или очки, на крайний случай? Посмотри на меня и скажи, что во мне человеческого? М? Ну же, чего молчишь?
– Смотря что ты подразумеваешь под человеческим, – рассуждал я. – Ты говоришь по-русски, ровно так же мыслишь, читаешь наши журналы, спишь как человек – под одеялом на лежанке, а не на голом полу, хотя тебе уж наверняка без разницы, а ещё носишь одежду. Тебе достаточно?
– Я не про привычки, – быстро сказала Света. – Я про внешность.
– Тут ты меня, конечно, своим аргументом уделываешь всухую, гражданка драконица, – саркастически заметил я. – Но всё равно неубедительно. Знаешь, почему? Потому что основа – это не внешность, а те самые привычки. И они не формируются на пустом месте. Чтобы делать всё, как гражданин России, надо им быть изначально. Такие вещи не создать даже сверхразумам вроде Евгения и Владимира. Ты можешь быть хоть трижды драконицей, но русскую женщину из тебя не вытравить.
Света терпеливо выслушала меня и в конце лишь вздохнула.
– Догадливый ты, ворчун, – сказала она. – И внимательный очень. Хорошие черты.
– И что, я прав в итоге оказался? – спросил я упавшим голосом.
Света кивнула. Я уткнул взгляд в «ртутную» гладь.
– Здорово, что уж тут…
Странно, но от раскрытого секрета я не почувствовал даже отдалённого ощущения удовлетворения. Скорее наоборот, почему-то в голове возникла мысль: «А зачем, собственно, допытывался? Неймётся же мне секреты чужие разгадывать».
– Как так вышло-то вообще? – спросил я.
– Что именно? – спросила Света в ответ.
– Что ты в ЭВМ попала, что ты драконицей стала… Да вообще всё.
– Давай расскажу, деваться всё равно уже некуда, – сказала Света и начала рассказ. – Я действительно жила ещё на Земле, стала участником первой колониальной программы, полетев на судне «Афанасий Никитин» на Новомосковию. Тогда она называлась по-другому – планетой Новая Нулевая. Помнишь, наверное, это из учебников не убирали. Потом, после неудачной попытки связи с Землёй, я стала членом Союза Самостоятельного Развития, была одним из администраторов, а затем стала комиссаром Новой Москвы во времена Второй Гражданской войны. Войсками не управляла, не мой это профиль, но хорошо справлялась со сложностями в распределении имеющихся ресурсов. Это не я себя нахваливаю, это обо мне при вручении ордена говорили, – лицо Светы во время рассказа было нейтральным, как будто ей было совсем не интересно о себе рассказывать. – Что там дальше? А дальше долгие годы работы и смерть. Мужа у меня не было. Детей – тоже.
– Отчего так? Бесплодие? Я читал, что у некоторых людей после смены экосистемы попала под удар репродуктивная функция.
– Дурой я была – вот тебе и весь ответ, – ответила Света. – Никакая экосистема тут не при чём. Я считала,
– А как ты вообще сюда попала-то? – продолжал я задавать вопросы. – А драконицей каким образом стала? Ты так и не ответила.
– Знаешь, мне просто повезло, – ответила Света. – Владимир случайно ткнул пальцем и попал в меня. Вырвал моё сознание из мира мёртвых, то есть пятого мира-измерения. Эксперимент у него был по переводу человеческого сознания из одного мира-измерения в другой, чтобы потом Посвящённых можно было туда-сюда мотать. Сперва я оставалась человеком, получила «имя» СВ-0М-Ж, выполняла нехитрую умственную работёнку, а затем оказалась просто-напросто им брошена. Тогда Евгений и предложил мне перейти на свою сторону. Моё тело и сознание преобразовали в сложнейший биологический код, совместимый с системами ЭВМ. Уже под началом Евгения мне предложили измениться, отринуть прошлое и стать полноценной единицей на службе ему. Внешний вид он предложил мне выбрать самостоятельно.
– И на основе чего ты решила выбрать именно такой? – спросил я, окинув взглядом выступающие над раствором части тела Светы. – Внешний вид, конечно, у тебя интересный – белая, как снег, драконица, полная имплантов.
– В своё время я была очень гордой, красивой и грациозной. Прямо как драконица, – Света впервые улыбнулась. – Да, имплантов во мне много, но все они для работы. Если вдруг я когда-то предстану перед тобой в другом мире, но в обличии драконицы, никаких имплантов уже не будет. А видовая принадлежность Евгения так и просила меня уподобиться ему. Это обличие я самостоятельно взрастила в себе и позволила в один момент вырваться наружу. Мыслеворот с моим преобразованием до сих пор хранится на почётном месте самых дорогих моему сердцу.
«…Любые преобразования человека во что бы то ни было воспринимались тогда мной как фантастика, ибо не придумали мы ещё технологий, которые способны изменять клеточный состав организма. Протезы – да, биотехнологии для изменения обличия – нет. Однако в этом гораздо дальше продвинулись высшие существа, повадившись изменять избранных личностей по своему образу и подобию, используя энергию и фундаментальные знания о поведении материи…»
– Больно было? – спросил я.
– Нет, – ответила Света. – Это быстрый и почти безболезненный процесс. Почти.
– И что в нём такого?
– То, что именно в тот момент я почувствовала себя иначе. Не как госслужащая, а как свободный человек. Ну или драконица, если быть точной. Почувствовала себя свободной ото всех обязанностей, что несёт за собой жизнь в человеческом обществе, и смогла отдаться самой себе…
– Полагаю, что в один момент что-то пошло не так? – спросил я. – Одиночество – это бич, а не благо.
– Ты прав, – ответила Света. – Видишь ли, жить в одиночестве хорошо ровно до того момента, пока тебе не захочется с кем-нибудь поговорить. Несмотря на мой внешний вид, я всё равно внутри оставалась человеком. Единственными моими собеседниками были книги и личный журнал, который я веду уже который век. Не знаю, дам ли я тебе его когда-нибудь почитать, но, поверь, там на несколько романов о настоящем одиночестве может хватить.