Под одной крышей
Шрифт:
Дождь все утро лил как из ведра. Оказавшись в сорока милях от дома, солдат приуныл.
Он не сводил взгляда с потоков воды, что обрушивались на дорогу, когда в дверном проеме выросла огромная фигура Дейла.
Увидеть Гарри в иллинойской столице тот никак не ожидал, и, возможно, если бы не ливень, предпочел бы развернуться и уйти. Но деваться было некуда, и промокший до нитки Дейл снизошел до того, чтобы присесть с братом за один столик.
Скупой диалог между фермером и спецназовцем после пары пинт пива в угрюмом душном пабе
– Избегаешь меня?
– поинтересовался Гарри.
– Или, может, Кейт тебя не отпускает? Скажи ей, что ружье я надежно схоронил, пусть успокоится.
– Да причем здесь Кейт? Ноги моей в том доме не будет, сам знаешь. Проклятое место!
– рявкнул Дейл.
– Эй-эй, - осадил его солдат.
– Это и твой дом, не забывай.
– Продать к чертям эту руину или сровнять с землей!
– завопил великан Дейл, выпучив раскрасневшиеся от хмеля глаза.
– Как ты можешь там жить? Тьфу!
– он фыркнул, утер нос грязным рукавом и надвинул на лоб мокрую замусоленную кепку с логотипом «Чикаго Буллз».
На четыре года моложе Гарри, Дейл выглядел куда старше своих лет и все больше походил на отца: то же одутловатое бледное лицо, совершенно седые виски и пивное брюшко впридачу. Эти атрибуты отнюдь не счастливой жизни и в лучшие дни набавляли младшему Максвеллу лет десять, а когда тот свирепел, и вовсе делали его похожим на старика.
– Это все, что у меня есть, - заключил Гарри, исподлобья разглядывая родственника.
По словам их общих знакомых, дела на ферме шли неважно. Да и Кейт попрекала Дейла долгами при каждом удобном случае. Гарри не удивился бы, узнав, что брат не против поменяться с ним местами и строгать фанеру, сидя в инвалидном кресле.
– «Все, что есть»? О, не начинай, прошу!
– простонал Дейл.
– Пенсия у тебя завидная, работа в мастерской тоже приносит плоды. Выпиливание фигурок из дерева - не так, чтоб великий бизнес, но все же. Машину ты продал. С тех пор, как отца не стало, половина дома находится в твоем распоряжении. Долго изверг протянул - ни выпивка, ни тюрьма не сломили... Черт бы побрал адвокатов, скостивших ему срок за непреднамеренное!
– он сплюнул.
– Давай избавимся от этой лачуги. На вырученные средства сможешь купить себе угол не хуже - и подальше отсюда. Да и мне лишние деньги не помешают.
– Деньги, конечно. Смотрю, ты уже все просчитал, - солдат пробуравил брата взглядом.
– Дом - все, что осталось от матери.
– Я сто раз об этом слышал. Ты не в своем уме, Гарри Максвелл! Пуля тебе не спину покалечила, а голову, - Дейл поднялся и постучал огромным указательным пальцем по виску.
– Или у вас, неудачников дельтовцев, отсутствие интеллекта - профессиональный дефект?
– склонившись над собеседником, он зло усмехнулся.
– Хижина, к которой ты прикипел, пропитана горем и смертью. Да от тебя самого разит ими с тех пор, как ты поселился там на манер затворника. Тебе предлагали непыльную
– Трус!
– Гарри изловчился и пихнул брата в грудь. Тот еле устоял. Кепка Дейла слетела на пол.
– Да как ты смеешь?! Ты предал память матери и сбежал, а теперь хочешь денег?.. Знай, ты не получишь ни цента! Катись на свою паршивую ферму - скотина, небось, заждалась!
Эти упреки здоровяку Дейлу не понравились - и не понравились настолько, что он, позабыв о физическом изъяне кровного родственника, схватил того за воротник и со всей силы приложил лбом о замызганный стол. Пустые бутылки лихорадочно зазвенели.
– Каждый раз, когда вижу тебя, я вспоминаю о произошедшем. Если не согласишься расстаться с этим сараем, я его снесу. Клянусь! И лучше, если на тот момент тебя внутри не окажется.
Семь лет назад Гарри был способен скрутить троих голыми руками, но сейчас боль вонзилась в висок так, что стало невозможно дышать.
В глазах потемнело. В нос ударил кислый смрад столешницы. Голоса вокруг слились в назойливый, тошнотворный шум.
Еще немного - и послышатся свист лопастей, рубящих небо, и выстрелы...
«Как тогда», - промелькнуло в ноющей голове Гарри.
Как той ночью, у стен вражеского логова в пригороде Абботтабада. Когда он, парализованный неожиданным болевым разрядом в спину, не мог пошевелиться и глотал мелкую, сродни пеплу, пыль, набивавшуюся в рот и глаза.
Та сцена вновь ожила в его памяти.
«Морские котики» пошли на штурм. Гарри и его сослуживцы заняли боевые позиции, дабы обеспечить прикрытие.
Все шло по плану, и, если бы вертолет со спецназовцами не завалился при приземлении, часовые неприступного бастиона ничего бы не заподозрили.
Но вышло иначе: враг переполошился и открыл огонь.
Для бесстрашного солдата все закончилось в одно мгновение - в одно короткое, ничтожное мгновение. Пуля прошила Гарри позвоночник, когда он помогал напарнику перетаскивать боеприпасы.
– Максвелл? Вот черт!
– сквозь автоматную очередь прокричал командир его родного отделения, старший сержант Джеффри Стоун, и отдал приказ по рации: - Синий Ноль-Семь Соколу, повторяю, Синий Ноль-Семь Соколу! Второй оперативник снят. Заходим с тыла.
Затем он распорядился:
– На носилки его, быстро, - и потряс бойца за плечо.
– Только не вырубайся, Максвелл. С тобой все будет хорошо. Слышишь? Эй!
– Я в порядке, в порядке...
– хрипел Гарри и, пока ему хватало воздуха, пытался раскопать в песке свой верный «Ремингтон».
Но уши заложило, подступающая тишина приглушила вопли и выстрелы. Крик Стоуна увязал в ней, пока не стал совершенно неразличим. Хрип собственной глотки, сдавленной едким угаром, сошел на нет.
Рыщущие в темноте лучи винтовок погасли, и Гарри погрузился в пустоту.