Под покровом ночи

Ройс Мэри

— Что, некому тебя защитить, задрот? Я слышал, теперь ты можешь и отсасывать, опыт имеется! Вот первый это и проверю. — Андрей начинает расстегивать джинсы и подходит ко мне, больно схватив за волосы. — Открой ротик, отличница, папочка будет наказывать тебя.

— Ааааа! — издаю истерический вопль, за что тут же получаю звонкую пощечину и разбитую губу.

— Заткнись, сука! — зло шипит Андрей.

— Что здесь происходит?! — В туалет буквально влетает перепуганная вахтерша.

— Вера Павловна, девочка упала, мы помогаем ей подняться, так ведь, Разумовская? — с угрозой говорит он, делая акцент на моей фамилии.

Я лишь молча киваю

и, быстро поднявшись на ноги, стремительно убегаю прочь. Сердце бешено колотится, из носа струится кровь. По пути в библиотеку я небрежно стираю ее рукой.

— Аврора, что произошло? — От шока Марина прикрывает рот ладонью.

— Ничего, упала. Дай ключи, — нетерпеливо требую и с раздражением вытираю вновь стекающую по лицу струйку.

— Держи, — задумчиво тянет подруга, глядя на мой разбитый нос.

В последнее время я будто попала в беспросветную жопу и не знаю, как из нее выбраться…

Нос саднит от удара, а в голове пульсирует боль. Я беру салфетки и прикладываю их к носу, чтобы остановить кровотечение. Быстро накидываю куртку и покидаю здание. На улице достаточно холодно, и я думаю о том, что сейчас мне не помешало бы пальто, забытое у того бандита, как, впрочем, и телефон! Теперь я осталась еще и без связи. С горькой усмешкой думаю о том, что мне, словно пещерному человеку, придется общаться посредством рисунков на стенах.

Шагаю в расстроенных чувствах, периодически меняя пропитывающиеся кровью салфетки. От обиды и боли по щекам текут слезы, обжигая кожу на холодном ветру. Но не успеваю я миновать университетский двор, как навстречу мне из большого черного джипа выходит он. Мои ноги тут же прирастают к земле, а горло будто сковывает ржавая цепь, лишая меня дара речи…

Глава 15

Соломон

Не обнаружив мышку в своей постели, я испытываю легкое удивление, но когда понимаю, что она сбежала, удивление сменяет нарастающее раздражение, едва не доходящее до свирепой ярости. Сучка оказалась хитрой: надела мою одежду и запудрила мозги моим псинам, хотя в другом случае, возможно, ей повезло бы меньше.

Мне не составляет труда нарыть на нее информацию. Разумовская Аврора Алексеевна, двадцать два года. Отец и мать погибли при кораблекрушении. Родилась и выросла в Подмосковье. В возрасте пяти лет после потери родителей была отправлена в московский интернат и жила там до совершеннолетия, пока не поступила в один из престижных универов Москвы и не переехала в общежитие. Золотая медалистка, учится на журфаке МГУ, идет на красный диплом, увлекается игрой на пианино, не любит шумные компании, предпочитает проводить время за книгой — прямо-таки стандартный набор скромной девственницы. Наверное, если бы я не видел, как она сладострастно стонала и дико кончала подо мной прошлой ночью, то охотно поверил бы. От одного только воспоминания об этом член твердеет в штанах. Нет, я обычно не страдаю одержимостью, но то, что она оставила меня наедине с утренним стояком, злит меня не на шутку. Не люблю, когда меня обламывают. Тем более, игра еще не закончена. А повеселиться с нею вполне можно. Завтра устрою ей сюрприз.

На следующий день приезжаю к девчонке в универ, но при виде ее разбитого носа и полных боли глаз, круто меняю планы. Внешне я остаюсь спокоен, мне ни к чему пугать мышку, но внутри бомбит Вторая мировая.

— Кто? — И пусть стараюсь говорить

спокойно, но по ее реакции понимаю, что меня выдают глаза, в которых читается нескрываемый гнев. — Я спрашиваю: кто… это… сделал? — раздельно произношу я.

— Я упала… — невнятно бормочет себе под нос.

— Упала, значит?.. И можно узнать, как? — недовольно усмехаюсь, одаривая ее скептическим взглядом.

— Как-как… споткнулась и упала! Что тебе вообще нужно? — уже нервно и более агрессивно отвечает эта бестия.

Мне нравится, что она не боится меня! Дрожащие от страха шлюхи порядком раздражают и годятся только для работы ниже пояса. С ней же и член стоит колом, и мозг заведен, как ядерный реактор.

— Последний раз спрашиваю: кто это сделал? Подумай хорошенько! Если обманешь, я выпорю твою хитрую задницу так, что ты не сможешь присесть на нее неделю!

— Я же сказала, что упала! — Девчонка судорожно сглатывает.

— Я предоставил тебе возможность, — говорю я и решительно шагаю в универ.

— Куда ты собрался? — Мышка торопливо следует за мной, и в голосе ее слышится недоумение.

Не обращая внимания на шарахающихся от меня студентов, я уверенно поднимаюсь по ступенькам. Официальный прикид я недолюбливаю, поэтому моя обычная одежда — это качественные джинсы, однотонные хлопковые футболки и кожанка. Засунув руки в карманы, вальяжной походкой иду к пропускному пункту. Резко разворачиваюсь, и девчонка утыкается мне в грудь, но тут же отступает на пару шагов назад, нервно хватая воздух пухлыми губками и вопросительно глядя большими глазищами.

— Где ты упала? — сухо интересуюсь.

— В туалете…

Поворачиваюсь к пожилой женщине.

— Где можно посмотреть записи с камер? — спрашиваю холодным тоном, демонстрируя, что не намерен с нею церемониться.

— Я не имею права разглашать такую информацию, — ворчливо говорит вахтерша.

— Послушайте, — цежу я сквозь зубы, — у меня нет времени на разговоры. Где эти ебучие записи?! — рявкаю так, что женщина в испуге опускается на стул. — Не смей! — не даю вызвать охрану, когда она тянется к тревожной кнопке. — Не связывайся со мной, старушка, просто покажи. Вот эту девочку избили в вашем… — сжав кулаки так, что хрустят костяшки, нервно дергаю головой, — в вашем учебном заведении.

Я изо всех сил стараюсь сдержаться. Приличная речь вообще дается мне с трудом: в моем кругу любезничать не приходится.

— Послушайте, молодой человек! Я, правда, не могу ничем вам помочь…

Не собираясь выслушивать ее, перепрыгиваю через стойку и сам вхожу в систему, игнорируя крики женщины. Ничего сложного. Мне хватает пяти минут, чтобы найти нужную запись, и… лучше бы я этого не видел. Вахтерша тоже сразу затихает, прикрывая руками перекосившийся от удивления рот. Компьютерная мышка треснула в моих руках — так сильно я ее сдавливаю. Глаза мечут молнии, а внутри все горит.

— Ох, Андрюшка… — причитает старушка.

— Андрюшка, значит? — выплевываю я.

— Прошу, не надо! Не устраивай здесь сцен! — нервно пищит мышка, но я уже ничего не слышу.

— Фамилия? — грозно спрашиваю.

— Я ничего не скажу…

Хватаю ее за горло и впечатываю в стену.

— Не доводи до греха! Говори фамилию!

— Великий, — сипло шепчет она.

— Пизда твоему Великому! — Я отпускаю ее тонкую шею и направляюсь дальше.

Долго искать не приходится: эта семейка мне знакома. Он мало чем отличается от своего папаши. Прямо двое из ларца одинаковых с лица! Разновозрастные близнецы, блядь!