Под прусским орлом над Берлинским пеплом
Шрифт:
Запись 46
«Здравствуй, дорогая Фике,
Пишу тебе с тяжелым сердцем, потому что произошла ужасная трагедия, которую невозможно описать словами, невозможно передать отчаяние, которыое разрывает мою душу.
Вся эта история с беременностью Мичи, все оказалось тщательно спланированным, чудовищным планом Джона. Оказывается, он, воспользовавшись беззащитностью Мичи, зачал с ней ребенка. И как только она родила, Джон написал письмо Максимилиану. Письмо, полное лжи и грязных инсинуаций, которое оказалось способным разрушить не только брак, но и саму жизнь Максимилиана. Я отправляю его тебе, чтобы ты сама могла убедиться
«Дорогой Максимилиан,
Я решаюсь написать Вам это письмо, скрепя сердце, лишь потому, что верю в нашу с Вами дружбу. И верю в то, что Вы, как человек чести и благородства, сможете понять меня и принять правду, какой бы горькой она ни была.
Вы, наверное, помните, что в апреле этого года, когда тяжело заболел наш уважаемый батюшка, Мишель приезжала домой. И осталась здесь на некоторое время, когда он, увы, почил, оставив нас всех в глубокой скорби. До сих пор мое сердце болит по нему, не в силах смириться с этой утратой.
Но я пишу Вам не об этом прискорбном событии. Дело в том, что Вы, связав свою судьбу с моей сестрой, не подозревали, что она не совсем здорова душевно. Наша маменька, конечно же, предпочла скрыть от Вас этот прискорбный факт. Мишель больна, она подвержена приступам истерии, частым и неконтролируемым. Но и кроме этого, к великому сожалению, она не видит ничего предосудительного в кровосмешении, в этой гнусной и порочной связи.
И вот, воспользовавшись всеобщей скорбью и суматохой, во время болезни батюшки, она вела себя совершенно не целомудренно, бесстыдно и нагло. Она всячески приставала ко мне, домогалась меня, и, можно сказать, надругалась надо мной, воспользовавшись моим подавленным состоянием и растерянностью. Именно эту отвратительную сцену, это гнусное домогательство и заметил наш отец. И, не в силах вынести позора, не в силах смириться с тем, что его дочь оказалась столь порочной, он застрелился.
Ребенок, которого она родила, на самом деле является нашим с ней сыном, плодом этого грязного, противоестественного союза. Его зовут Михаэль, как она и мечтала назвать своего первенца, еще задолго до Вашего появления в ее жизни.
Простите меня, дорогой Максимилиан, что я вынужден так огорчить Вас, открыв Вам эту ужасную правду. Но я не могу молчать, не могу допустить, чтобы Вы и дальше жили во лжи, когда знаю, что Вас так жестоко, так подло обманули.
С наилучшими пожеланиями и надеждой на Ваше понимание,
Джон Кесслер»
Каждое слово этого письма пропитано ядом, ложью и лицемерием. Джон, этот подлец, не только опорочил Мичи, но и обвинил ее в смерти отца, переложив на нее свою вину. Он хладнокровно разрушил жизнь Максимилиана, и все это ради своей гнусной мести, ради удовлетворения своего уязвленного самолюбия. Это письмо - настоящий удар в спину, предательство, которое невозможно простить
Я обнаружила это злосчастное, полное яда письмо на рабочем столе Максимилиана в три часа ночи. В тот самый момент, когда дом сотряс оглушительный звук выстрела. Этот звук... после смерти господина Альберта я не спутаю его ни с чем, он навсегда врезался в мою память, как ледяной осколок. Этот звук предвещал беду, и я, затаив дыхание, бросилась в кабинет.
Сейчас бездыханное тело Максимилиана лежит на диване, накрытое покрывалом. Он ушел из жизни, не вынеся тяжести обрушившегося на него горя. Мы ждем приезда врача, который должен официально констатировать смерть. А после, как только формальности будут улажены, я немедленно поеду с Францем и маленьким Михаэлем, невинным ребенком, оказавшимся
Но это еще не все. Мичи... Мичи тоже мертва. Максимилиан, обезумев от горя и ярости, от той лжи, что обрушилась на него, повесил её в собственной спальне. Он не смог простить ей мнимого предательства, не смог вынести мысли, что она могла так поступить с ним. Его любовь, его доверие, его надежды - все было растоптано в одно мгновение.
А вот маленькую, беззащитную Леону, я нигде не могу найти. Все мои поиски оказались тщетны, ее нигде нет, как будто она испарилась. И, к сожалению, у меня совсем нет времени на то, чтобы продолжать поиски. Мне нужно ехать, нужно заниматься делами, которые не терпят отлагательств.
Я попросила Бруно, нашего гофмейстера продолжить поиски девочки. Я уверена, что он сделает все возможное, чтобы найти ее. Поэтому, какое-то время Леона, если найдется, побудет у него, под его присмотром. Но ты, пожалуйста, как только сможешь, забери её к себе. Я уже предупредила Бруно о твоем приезде, он будет тебя ждать. И, умоляю тебя, постарайся разыскать родственников Леоны, ее тетю или дядю, хоть кого-нибудь, кто мог бы позаботиться о ней. Она не должна остаться одна, брошенная на произвол судьбы. Эта девочка и так уже слишком много пережила для своих юных лет.
К этому письму, я прикладываю еще одно. Письмо, написанное рукой Джона, адресованное мне. Оно пропитано угрозой и манипуляцией.
«Дорогая Герда,
В этом конверте ты найдешь чек на весьма круглую сумму денег, которой хватит на безбедную жизнь, и ключ. Это моё последнее поручение тебе, моя последняя воля, которую ты обязана исполнить. Забирай моих сыновей, Франца и Михаэля, и немедленно уплывай на остров Франца-Лаврентия, что находится в Средиземном море. Там, среди лазурных вод и вечного лета, стоит прекрасный замок Луи-Версаль. Я бывал на этом острове много лет назад и могу с уверенностью сказать, что это настоящий рай на земле. Там всегда тепло, солнце круглый год согревает своими лучами, зреет множество разнообразных фруктов, воздух наполнен ароматами цветов, а сам дом, замок Луи-Версаль, просто восхитителен, он поражает своим великолепием и роскошью.
Воспитай моих детей достойными людьми, вложи в них все самое лучшее, что есть в тебе. Я полностью доверяю их тебе, Герда, как никому другому. Ты сможешь заменить им мать, которой у них больше нет. Но, знай, если ты посмеешь ослушаться меня, если ты не выполнишь моего последнего поручения, то моё письмо, в котором я подробно описываю, как именно ты виновата в моей смерти, дойдёт до нужных людей, до тех, кто облечен властью и вершит правосудие. В этом письме я изложил свою версию событий, и поверь, она весьма убедительна. Так что смотри, не делай глупостей, не пытайся обмануть меня или пойти против моей воли. От этого зависит твоя судьба.
Прощай.
Джон Кесслер»
Не нужно ничего предпринимать, дорогая Фике. Я и без угроз Джона, и без этого шантажа поехала бы на этот остров, выполнила бы его последнюю волю. Ведь Франц называет меня мамой, понимаешь? За все мои тридцать шесть лет, за долгую и непростую жизнь, меня впервые назвали мамой. Это слово, произнесенное детским голоском, перевернуло всю мою душу, наполнило ее таким теплом, такой нежностью, о которой я и не подозревала.