Под сияньем северной Авроры
Шрифт:
Альбинка отцепилась от моей ноги, где все это время висела, и шустро поплыла на разведку.
Минг расстроено потрогал стену одного из покрытых зеленоватым налетом зданий.
– Тут явно давным-давно никто не живет, - прошептал он.
– Сколько же… сколько же лет нас с тобой мотало по земле, если тут такое запустение? А мои родители? А другие члены семьи? Боже…
Минг неимоверно быстро устремился куда-то влево в заросли водорослей. Я поплыла за ним следом. Райончик был знаком, будто я в нем уже бывала. Только все неимоверно
Мороз по коже. Такое запустение в месте, где когда-то царила жизнь…
В огромное здание с колоннами мы буквально влетели, и поначалу Минг даже обрадовался: тут царил относительный порядок. Но потом он вспомнил, что это поддерживается автоматически особыми заклинаниями, и снова запаниковал.
– Так… может… лаборатория? Библиотека? Архив?
– подумав, неуверенно предложил он.
– Ну… хоть там должны быть какие-то записи? Не могли же все русалки пропасть просто так?
– Ну давай поищем, - храбро предложила я, хотя сердечко ухнуло в пятки.
Явно ничего хорошего от этих поисков ждать не стоило.
Ни в архиве, ни в библиотеке ничего особенного мы не обнаружили, за исключением того, что я примерно поняла, как эти помещения выглядят у русалок. Минг, рассерженно посопев, отправился в родительскую святая святых - лабораторию.
– Зачем она им?
– аккуратно поинтересовалась я.
– Для многого, - принялся пояснять Минг.
– Там и вопросы по питанию, и по продолжительности жизни, и эксперименты с людской генетикой… Многое. Очень многое. Долго рассказывать. В этом всем был смысл, поверь. Цели преследовались исключительно благие. Неужели ты не помнишь?
– Нет, - понурилась я.
– Мы тут часто в детстве играли. Вместе. Даже выводили новые сорта подводных растений и рыб. Техномагия, все дела.
Открыв одну из комнатенок, Минг ахнул и замер, перекрыв мне вход:
– Я… не понимаю… Это… что такое?
– Минг, давай уйдем, - принялась дергать жениха я.
– Мне это всё не нравится. Мне страшно.
– Либо это масштабное проклятье, либо я не знаю, что, - хлюпнул носом Минг.
– На инфекцию не похоже. На действие транквилизаторов тоже.
Все маленькое помещение, очень похожее на кухоньку, до самого верха было забито русалками, замершими в самых фантастических позах. С совершенно остекленевшими глазами.
– Мингжу… - закусил губу жених, указывая на небольшой уютный зальчик.
– Смотри... Там наши родители… тоже… неподвижные. Все четверо.
– Значит, это наказание, - уверенно и жестко произнесла я, рассматривая разные странные предметы явно оккультного свойства и непонятные символы, нарисованные на столе.
– Не сочти меня излишне злорадной, но они это заслужили. Ты же знаешь, что они делали?
– Догадываюсь, - согласился Минг, скорбно рассматривая лицо отца.
– И ты права. Это очень похоже на откат. Я удивлен… что ты помнишь про такое.
– Помню, - скривилась
– Пришлось вспоминать. Посмотри записи. Убеждена, что тут они что-то опять чудили. Насколько я понимаю, они экспериментировали с истинностью или чем-то похожим и сунулись туда, куда соваться не надо было. Или что похуже.
– Вероятно. В комнате явно плели проклятье, я даже сейчас это чувствую. Без морской ведьмы, конечно, не обошлось. О… Вон она, кстати...
Тщательно изучив родительские лица, я нехорошо усмехнулась.
– Я, кажется, знаю, за что их так. За извращение сути. Моей сути. И не только. Чаша терпения природы, видимо, была переполнена. Если я права, они в таком состоянии уже тринадцать лет.
– Вот сейчас не понял, - изумленно поднял брови мой жених.
– Минг, помнишь, когда мы познакомились с тобой в автобусе, я тебе сказала, что парень? И советовала отвалить? Но ты мне не поверил?
– Допустим, - нахмурился жених.
– Но ты же просто меня пыталась так отшить, или я чего-то не понимаю?
– Минг, меня превратили в пацана. Тринадцатилетнего пацана. Когда меня вышвырнуло из моря, меня сбила машина, и врачи долгое время утверждали, что я вообще никогда не смогу ходить. Чуешь, к чему клоню? Если бы все пошло, как было запланировано, я лет на пятьдесят точно к морю бы не подошла. Но я ж упертая... Восстановилась. Хоть и с огромным трудом.
Минг неверяще уставился в мое лицо.
– Они... не могли... так. Это жестоко.
– Минг, не тупи!
– рявкнула я.
– Могли! Они свыше 500 лет не позволяли нам заняться тем, для чего сами и создали! Откровенно говоря, я вообще не уверена, дети ли мы им или просто экспериментальные генетические образцы!
– Дети, - горько прошептал Минг.
– Я... точно знаю. Это единственное, в чем я вообще уверен.
– Меня смущает другое, - сухо резюмировала я.
– За что пострадала наша родня и их ближнее окружение, понятно. Но где остальные жители?
Минг растерянно захлопал глазами.
– Я не сообразил. Это можно проверить...
Альбинка, страшно шипя, вплыла в окно и, ничего не объясняя, вцепилась клыками в горло ведьмы, снова и снова впрыскивая яд. Судя по посеревшему цвету глаз и кожи и резко изменившейся позе некогда статичной фигуры, с ведьмой раз и навсегда было покончено.
– Интересный поворот, - удрученно признал Минг.
– Нет, согласен: эта старая дрянь была та ещё двуличная скотина, я всегда ее опасался, но беляночке-то нашей чем успела насолить? Родню ее ради яда извела, что ли? Это запросто...
– Альбинка никогда об этом не расскажет, - с грустью заключила я, поднимая оброненный змейкой бантик и водружая его обратно питомице на голову.
...Ни в «верхнем», ни в «среднем» царстве ни одного следа недавнего пребывания русалок мы не обнаружили.