Под скорбной луной
Шрифт:
Часа мне как раз будет довольно, чтобы подготовить запись разговора между Винсентом и Хоутоном.
— При задержании никто не пострадал?
— Нет, хотя пришлось устроить за Уилкинсами настоящую погоню. При попытке бежать они сбили с ног дюжину пассажиров да еще столкнули на пути тележку с багажом. — Стайлз слегка помрачнел. — Один из братьев выхватил пистолет, но, к счастью, его выстрел попал в молоко.
— Слава богу, — пробормотал я, представив себе сцену погони на забитом толпами людей перроне. — Этот сержант
— Я узнал его имя. Мне встретить поезд, Корраван?
— Да, и возьмите с собой констебля. Могу я воспользоваться вашим столом, пока вы отлучитесь? Мне потребуются бумага и чернила.
— Конечно. Письменные принадлежности в верхнем ящике.
Прошло несколько лет с тех пор, как я сидел в общем помещении Ярда, составляя отчет. Разговор шефа с Хоутоном я помнил прекрасно и зафиксировал его слово в слово. Промокнув три исписанных листа, оставил их просохнуть. Тем временем написал записку доктору Брэдфорд с сообщением, что Конвея можно спокойно отпускать домой. Немного подумав, разорвал листок и бросил клочки в корзину для бумаг. Конвею нужно рассказать, почему его имя пытались смешать с грязью; лоцман точно заслужил первым услышать правду. Только бы выбрать поскорее свободную минутку…
Я убрал бумагу и чернила в ящик стола и расслабился, ожидая возвращения инспектора с арестованными Уилкинсами.
Ждать пришлось недолго.
Хоутон сидел в одной комнате для допросов; братьев поместили в другую, приставив к ним констебля, а я покамест дал почитать Стайлзу свой отчет. Он быстро просмотрел признание Хоутона и поднял на меня взгляд:
— Все это мы более-менее знали и так, правда?
— Вы правы, — ответил я. — Не затруднит ли вас допросить Уилкинсов?
Инспектор посмотрел на меня с некоторым удивлением.
— Я чертовски устал, Стайлз. Собственно, сейчас в основном и вправду требуется подтверждение того, что нам известно.
— Хорошо, — согласился он.
— И мы не знаем наверняка, братья ли убили Шмидта.
— Да, действительно, первое убийство…
То, с которого и началось большое расследование, хотя тогда мы не подозревали, куда все вывернет.
— Я вернусь примерно через час. Надо кое-кого повидать.
Перешагнув порог госпиталя, я спросил доктора Брэдфорд. Через минуту она появилась из своего кабинета и глянула на меня с нескрываемым облегчением.
— Мистер Конвей еще здесь? — осведомился я.
— Слава богу, что вы наконец пришли, — скорчила рожицу она. — Уж и не знала, как его удерживать. Все ли завершилось благополучно?
— Да, опасности больше нет. Он все в той же палате?
— Конечно.
Она махнула рукой в сторону лестницы, и я двинулся наверх.
Конвей сидел в постели с открытой книгой на коленях. Меня он приветствовал с некоторым удивлением.
— Как, инспектор, снова вы? Что привело вас
— Пришел сообщить, что наше расследование завершено и вы можете спокойно вернуться домой.
Лоцман пристально посмотрел мне в глаза.
— Знаете, мне не очень-то понравилось, что меня держат здесь чуть ли не насильно.
— Мы только что арестовали братьев Уилкинсов.
— А, вот как?
Он откинулся на подушки.
— Хотел рассказать вам всю историю. — Я немного помолчал. — Кстати, должен признаться: мне пришлось проникнуть в ваш дом.
Конвей поперхнулся, однако возмущаться не стал.
— Ну, значит, так было нужно. Мне скрывать нечего.
— Мы вас не подозревали. Во всяком случае, я точно не подозревал.
Я пустился в объяснения, начав с убийства лоцмана Шмидта.
Конвей слушал внимательно, то восхищаясь, то начиная хмуриться. В самом конце рассказа он похлопал меня по руке.
— Не думайте, я понимаю, что вы для меня сделали. Наверное, первый раз в жизни я благодарен Богу за то, что родился ирландцем.
— В любом случае вы ни в чем не виновны, — добавил я и стал собираться. — Вынужден попросить вас пока не покидать Лондон, поскольку через месяц состоится судебное дознание. Вам придется появиться на процессе.
— Я буду в вашем распоряжении.
— Удачи вам, мистер Конвей.
— И вам, сэр.
Он решительно откинул больничное одеяло.
— Сестра! Где моя одежда?
В общем помещении Ярда почти никого не было, даже в кабинете Винсента свет не горел.
И все же Стайлз сидел за своим рабочим столом. Склонив голову, делал какие-то записи. Услышав мои шаги, он оторвал взгляд от документов.
— Я все рассказал Конвею.
— А! Наверняка у него полегчало на душе.
Потянув к себе стул, я уселся.
— Он и вправду обрадовался.
— Я сообщил Уилкинсам, что Хоутон во всем признался, — сказал Стайлз, отложив ручку. — Объяснил, что они могут избежать виселицы, если дадут показания на своего сообщника. В итоге братья запираться не стали. Как и следовало ожидать, они до последней запятой придерживались указаний Хоутона.
— И в Ситтингборне?
— Да, — кивнул инспектор. — Однако шахта — не их рук дело. Их следующая акция должна была состояться в Сент-Джеймс-холл уже через неделю.
Знаменитый концертный зал вмещал сотни зрителей, и я с облегчением выдохнул.
— Во всяком случае, это преступление нам удалось предотвратить.
— Шмидта действительно убили Уилкинсы, — закончил свой рассказ инспектор. — Сделали это выше по течению реки, как вы и предполагали, а потом привезли его тело на лодке к лестнице в Саутворке около двух ночи, во время отлива. Убийство было совершено для того, чтобы газеты смогли сделать вывод: появление Конвея на борту «Замка» подстроено.