Под скорбной луной
Шрифт:
— Они не объяснили, почему от трупа пахло джином?
— Это вышло случайно. Братья арендовали лодку, а там под банкой лежала бутыль. В пути она разбилась, и пальто Шмидта промокло.
— Что ж, понятно. Есть еще что-то достойное внимания? — спросил я, указав на исписанные Стайлзом листы бумаги.
Губы инспектора тронула легкая улыбка:
— Ничего важного. Вам нужно поехать домой отдохнуть. Я уже почти закончил.
Хлопнув ладонями по коленкам, я заставил себя встать.
— Ах да, чуть не забыл, — спохватился Стайлз. —
Он передал мне запечатанное письмо. Вскрыв его, я прочел:
Я готов заявить публично, что Братство не имеет отношения к любой из недавних акций. Буду ждать Вашего знака. Разместите объявление в «Фалконе».
Я выдохнул и протянул записку инспектору.
Конец террору… Во всяком случае, на какое-то время.
Глава 38
Добравшись до Дойлов, я поднялся по лестнице. На двери висел траурный венок, и его ленточки развевались на вечернем ветру.
Должно быть, Элси услышала мои шаги — дверь открылась еще до того, как я постучался.
Обняв ее, я глянул на ма, сидящую у стола с чашкой чая. Глаза у нее были красными, но сухими; рука комкала платочек. Слабо улыбнувшись, она воскликнула:
— О, Микки! Проходи, проходи. Выпей со мной чаю.
Я выдвинул стул, пытаясь не попасть вновь на сломанный, однако, похоже, их поменяли местами. Качающаяся ножка словно подчеркивала все неудачи Колина, говорила о его неверных решениях и неспособности исправить то, что так легко было переиначить. Чертовски пожалев, что снова на нем сижу, я впился взглядом в ма.
Дышала она редко и тяжело, но, встретившись со мной глазами, расслабилась.
— У нас все нормально, Микки.
— Давайте-ка я починю стул. Дело минутное.
— Не сейчас. Как-нибудь в другой раз, — мягко остановила меня она.
— Ну, как скажешь.
Потянувшись через стол, ма нежно сжала мою руку.
Так она и горевала — тихо и с достоинством, не напоказ.
В окно упал слабый рассеянный луч солнца, и мы разом обернулись, словно кто-то вдруг вошел в комнату.
Но нет, дверь была по-прежнему закрыта.
Элси налила чай и поставила передо мной чашку с блюдцем.
— Говорят, ты нашел Финна в церкви, в убежище священника, как и предполагал? — спросила она.
Я невольно усмехнулся: ничего в Чепеле не утаишь.
— Да, Элси. Мы погрузили его в закрытый кэб и уже в темноте перевезли в Уоппинг.
Девушка поежилась.
— Он тебе все выложил?
— Как только понял, что это единственный способ спасти свою шкуру, рассказал достаточно, чтобы мы могли предъявить обвинение Хоутону. И не только ему.
— Что с ними будет?
— Сгниют на каторге или будут болтаться на виселице.
— Даже член парламента? — удивилась ма.
— Вполне возможно. — Помолчав, я добавил: — Его жена
— Ах… — грустно вздохнула ма.
— И все равно у него не было права, — сверкнув глазами, пробормотала Элси. — Заставить сотни людей заплатить за то, чего они не делали…
— Да, конечно.
За столом повисла тишина, затем опять заговорила Элси:
— К нам приходил Джеймс Маккейб. — Она кивнула на дверь. — Это он принес венок.
— Серьезно? — откинулся я на стуле.
— Еще передал денег — объяснил, что задолжал Колину, — добавила ма.
— Задолжал Колину… — недоверчиво пробормотал я.
Ма и Элси обменялись взглядами.
— Он заявил, что Колин был ему предан, — объяснила девушка.
— Маккейб упоминал, что сделал Колина своим кротом в шайке Райли?
Вопрос прозвучал довольно грубо, и ма поморщилась. Они с дочерью вновь переглянулись, и Элси ответила:
— Он сказал, что Колин сам предложил.
— Что это ему взбрело в голову?
Интерес мой не был праздным. Мне действительно хотелось понять мотивы Колина.
— Маккейб говорит, что когда-то спас ему жизнь, — вставила ма.
— Спас жизнь? Как это вышло?
— Колин ввязался в какую-то драку в доках, — взяла слово Элси, предупредив меня быстрым взглядом. Я вспомнил, что ма об этом случае не знает, поэтому молча кивнул. — Пырнул ножом одного парня из банды Шейпли. Маккейб переговорил с главарем и убедил оставить брата в покое. Вроде как пообещал, что больше ни одного человека из той банды «Каменщики» не тронут.
Значит, Маккейб и впрямь спас Колина от мести Шейпли. И Колин с тех пор был ему благодарен и верен. Звучало логично. С той минуты, когда Райли мне заявил, что Колин — крот, я долго размышлял над его решением. И все равно, даже учитывая слова Элси, продолжал считать, что за его поступком крылось нечто большее, чем преданность, — независимо от того, согласился ли он на роль разведчика или предложил сам. Обладая общей с Маккейбом тайной, Колин чувствовал себя серьезной фигурой. Для него это значило больше, чем приглашение Райли присоединиться к его шайке.
Как жаль, что Колин не ощущал, насколько он важен для своей семьи… Почему он об этом не думал? Почему не видел, что мы трое его любим и ценим?
Я тяжело вздохнул.
Элси поднялась и, вытащив из полки сложенное в несколько раз письмо, положила его на стол.
— Маккейб просил передать тебе записку.
Еще пару дней назад я развернул бы ее немедля, рассчитывая найти ответы на свои вопросы. Однако сейчас решил, что и так знаю, о чем написал Маккейб: он, мол, сделал все, чтобы защитить Колина, смерть юноши — не его вина и сделку со мной он не нарушил. Ничего мне теперь от главаря «Каменщиков» нужно не было. Пусть держится от меня подальше, пусть забьется обратно в свою нору, где сидел до того, как началась эта история. Я положил письмо в карман. Посмотрю на досуге.