Под солнцем Тосканы
Шрифт:
Эд звонит и рассказывает, что устроился в комнате на втором этаже с выходом на балкон, это его маленькое пристанище среди строительного хаоса. Он убрал одну ванную, распаковал несколько кастрюль и тарелок и обустроил свой быт в самом примитивном варианте. Несколько партий строительного мусора Бенито вывез с участка — но только за ворота, и в результате наш подъездной путь превратился в свалку. На передней террасе он оставил кучу камней, извлечённых из стены кухни. Кирпичи с террасы второго этажа и из спальни — ещё одна куча. Но, несмотря на всё это, Эд в восторге: они ушли! Новая ванная, с квадратным кафелем под ногами, с мойкой на короткой тумбе в стиле бель эпок, со встроенной ванной, кажется большой и роскошной. Распустилась пышная весенняя зелень, на нашем участке цветут ирисы и нарциссы. В одном месте он нашёл текущий по обросшим мхом скалам весенний ручеёк, рядом с которым загорают две черепахи. Миндальные и фруктовые деревья невероятно красивы,
Мы стараемся не звонить друг другу; мы оба склонны вести долгие разговоры, но решаем, что, чем тратить деньги на международные переговоры, лучше вложить их в дом. Однако когда приводишь в порядок своё жилище, возникает большое желание рассказать о своих достижениях. С кем-то надо поделиться радостью оттого, что балки смотрятся просто замечательно после окончательной обработки воском; посетовать, что шея убийственно затекает после целого дня работы с задранной кверху головой. Эд уже дошёл до четвёртой комнаты. Он подсчитал, что на каждую комнату уходит сорок часов: балки, потолок, стены. Полами он намерен заняться в последнюю очередь. С семи утра до семи вечера, все семь дней недели.
Наконец наступает июнь — и я еду. Если вспомнить, сколько Эд рассказывал о проделанной им работе, можно надеяться, что к моему приезду дом будет сверкать. Но, что вполне естественно, Эд докладывал только об успехах.
В первый день приезда трудно оценить, какой объём работы он уже выполнил. Балки выглядят на отлично, это так. Но кругом строительный мусор, штукатурка, возле дома валяется старая цистерна. Электрик вообще не появлялся. Шесть комнат стоят нетронутыми. Мебель свалена в трёх комнатах. Строго говоря, это похоже на зону боевых действий. Я стараюсь не показать Эду своего ужаса.
Я готова к ремонту и благоустройству. Досадно, но у нас один выход: с головой уйти в работу. У нас всего три недели на подготовку к первому большому наплыву гостей. Свадьба! Не абсурд ли — рассчитывать, что кто-то сможет поселиться в нашем доме.
Эд выше меня, поэтому берёт на себя потолки, а мне достаётся пол. Интересно, кому из нас повезло больше? Эд на самом деле любит отделывать балки. Разрисовывать кирпичные потолки не так приятно, но до чего благодарна эта работа: видеть, как на твоих глазах грязные балки и потрескавшийся потолок преображаются и приобретают первозданный вид. Комната готова. Покраска идёт быстро — у нас есть большие малярные кисти из шерсти кабана. Стены получаются более яркими, если белить по штукатурке. Когда все комнаты закончены, я приступаю к рисованию battiscopa — серой полоски высотой в пятнадцать сантиметров вдоль основания всех стен; получается своеобразный плинтус, традиционный в старых домах Тосканы. Обычно такой плинтус делают в цвет кирпича, но мы предпочитаем цвет посветлее. В переводе battiscopa обозначает «против метлы». Орудуя метлой или шваброй, неизбежно постоянно задеваешь эти места, а более тёмная окраска позволяет скрыть следы. Встав чуть ли не кверху ногами, я в нескольких местах отмеряю нужную высоту, изолирую лентой пол и стену, потом быстро провожу полоску и снимаю ленту. На ленту частично переходит белая краска со стены, и её приходится восстанавливать. Двенадцать комнат, в каждой по четыре стены, плюс лестницы, площадки и холл. Каменный погреб мы оставляем как есть. Потом я удаляю с пола известь. Первым делом выметаю все крупные куски и грязь, затем прохожусь пылесосом. Специальный раствор, который я распределяю по полу, растворит остатки грязи, штукатурки, брызги краски. После этого трижды отмываю пол тряпкой, на второй раз — мыльной водой. Ползаю на коленях. Следующий этап: снова прохожусь шваброй, добавив в воду немного соляной кислоты. Промываю пол чистой водой, потом окрашиваю льняной олифой, даю ей впитаться и высохнуть. После двухдневной просушки наношу воск. Снова ползаю по полу, как уборщица. Мои колени, совершенно не привыкшие к такому занятию, протестуют, я едва подавляю стоны, поднимаясь на ноги. Последний этап: полирование мягкой тряпкой. И полы восстановлены, они стали тёмными и ярко сверкают. Каждая комната обрела своё назначение, дом получился похожим на себя в молодости: теперь и балки как новые, и радиаторы на месте. «Какие страшные», — сказала я водопроводчику, увидев их в первый раз. «Да, — согласился он, — зато зимой будут прекрасны».
Как и говорил Эд: с семи до семи, семь дней в неделю. Мы рассыпали щебень по подъездной дороге, которая всё равно разбита колесами грузовиков. Мы закопали крупные камни и кирпичи, сверху насыпали скошенную траву. Постепенно всё осядет. Мы заплатили за то, чтобы с участка увезли все отходы, оставшиеся после Бенито. А несколько дней спустя, во время прогулки, увидели кучу тех самых отходов, сброшенных у дороги неподалёку от нашего дома.
Начиная со старших классов колледжа и до окончания университета Эд сменил много профессий: работал грузчиком, помощником официанта, столяром, перевозил холодильники. Один из друзей называет его поэтом с накачанными
Когда я замазываю кирпичи в патио олифой, солнце печёт особенно немилосердно. Я твёрдо намерена закончить и продолжаю работу, пока у меня не начинается головокружение от испарений и жары. Время от времени я встаю и большими глотками вдыхаю аромат жимолости, которую мы высадили в огромный горшок, любуюсь окрестными красотами, потом снова окунаю кисть в горшок. Когда мы платили огромную сумму за патио, никто из нас не спросил, входит ли в перечень работ отделка пола. Никому и в голову не приходило, что нам самим придётся доводить до ума полы в кухне и патио.
Вечером мы обходим дом с инспекцией: смотрим, что сделано и что осталось сделать. У нас не будет общих детей, но мы решаем, что затраченные нами усилия эквивалентны выращиванию тройни. Каждую готовую комнату надо обставить мебелью. Постепенно мы меблируем все комнаты, правда скудно, но в основном вопрос решён. Я привезла белые покрывала для двуспальных кроватей. Мы проводим целое утро в Ареццо, покупаем несколько ламп в той мастерской, где ещё изготавливают лампы из местных традиционных майоликовых ваз. Мы как будто оказываемся в сказке — всё приобретает желаемый облик, в доме чисто, зимой у нас будет тепло, — и всё это творение наших рук! Чувствуешь легкую эйфорию и стремление продолжать в том же духе.
За неделю до свадьбы из Калифорнии приезжают наши друзья — Шера и Кевин. Уже издали, с шоссе, мы видим, как они выходят из поезда. Кевин волочит что-то громадное, похожее на гроб. Это его велосипед! Они отправляются во Флоренцию, в Ассизи, едут по маршруту Пьеро делла Франчески, а мы в их отсутствие работаем. По вечерам мы устраиваем совместные трапезы: они нам рассказывают, какие чудеса видели, а мы им рассказываем, какой новый кран собираемся установить в ванной. Они сразу же влюбляются в Брамасоль и готовы ежедневно слушать об очистке кирпичей на кухонном полу. Когда они не разъезжают, Кевин совершает долгие велосипедные прогулки. Шера, художница, в восторге от нашего дома. Она рисует белесовато-синие полукруги на окнах спальни. Мы выбрали звезду с одного из рисунков Джотто, и она делает с неё трафарет, заполнила половину куполов звёздами из золотой фольги, и несколько звёзд как будто «упали» с купола на белые стены. Мы готовим опочивальню для новобрачных. В магазине антиквариата возле Перуджи я покупаю две цветные гравюры с изображением созвездий и мифологических животных и чисел. На базаре в Кортоне я нахожу красивое хлопковое постельное бельё — бледно-голубое, с вышивкой ришелье белыми нитками. Мы также готовимся к нашему первому приёму гостей: покупаем двадцать бокалов для вина, льняные скатерти, форму для выпечки свадебного торта, ящик вина.
Нереально закончить все работы ко дню свадьбы (а когда-нибудь?), но мы успеваем невероятно много. За день до прибытия остальных гостей Кевин огорошивает нас вопросом: «Почему в туалете идёт пар? Это такая особенность итальянских туалетов?» Эд приносит стремянку, поднимается к цистерне, смонтированной на стене, и запускает руку внутрь. Вода и впрямь горячая. Мы проверяем остальные ванные. В новой всё в порядке, но во второй старой — тоже горячая вода. Мы практически не пользовались этими ванными, потому и не заметили, что ни к одной из них вообще не подведена холодная вода. Шера говорит, что и ей вода в душе показалась ужасно горячей, но она не хотела жаловаться. Водопроводчика не будет несколько дней — занят, не может прийти, — так что нам придётся на протяжении всех дней свадебных торжеств принимать душ «на скорую руку» и терпеть дымящиеся туалеты!
Передняя терраса — перед парадным входом — всё ещё не приведена в порядок, но мы расставили вдоль стены горшки с геранью, чтобы отвлечь внимание от разрытой земли. Хорошо, хоть мусор убрали. В четырёх комнатах есть кровати. Прибывают две кузины Шеры из Англии и брат Кевина с женой. Шера и Кевин на пару дней перебираются в город, в отель. Другие Друзья приезжают из Вермонта.
Теперь нас в доме двенадцать человек. Многие готовы помочь — приготовить и подать ланч и напитки. С тортом возникли сложности, потому что печь в доме маленькая. Я хочу сделать трёхъярусный бисквитный торт, украсить его сливочным кремом с фундуком и подать со взбитыми сливками и вишнями, замоченными в подсахаренном вине. Мы не могли найти большую форму для нижнего коржа и купили жестяную миску для бисквитов, чтобы печь в ней. Торт вышел симпатичным, хоть и слегка кривобоким. Сверху мы украсили его цветами. Гости между тем разбежались в разные стороны — посмотреть достопримечательности и заглянуть в магазины.