Под стук колес
Шрифт:
– А это в моих силах, – тихо сказал Максим.
Огромная ладонь замерла, и начала медленно опускаться.
– Не шевелись и слушай. – Всё также тихо продолжал он. – Это моя сестра и никто не смеет её обижать. Никто. Понял?
– Понял, – вдруг осипшим голосом ответил Василий.
– Повтори, – и Максим чуть сильнее нажал на нож.
– Да понял я, всё понял.
– Ну, вот и хорошо. А теперь медленно, не дёргаясь, иди к своим девкам. Увижу, что пристаёшь к Ольге – подрежу.
Максим отступил на шаг и в тусклом свете фонаря, Василий увидел, как зловеще блеснуло лезвие финки. Какое-то время он стоял, явно приходя в себя, а потом медленно пошёл в вагончик. Максим подождал, пока он закроет за собой дверь и широким шагом заспешил в общежитие. Скоро 23 часа и тётя Валя, следившая за
Они сидели на набережной, в летнем кафе дяди Изи и наслаждались мороженым. С моря доносились крики чаек, визги купающейся детворы да лёгкий шум небольшого прибоя. Максим смотрел на сестру и внутренне улыбался. Ольга снова была весёлой и заводной. Бесовские искринки так и сыпались из её глаз. Она что-то рассказывала, смеялась и снова рассказывала, но он не слушал, а просто радовался её настроению.
– Скажи, а это ты ходил к Василию? – Вдруг спросила Ольга.
– К какому Василию? – Чуть не поперхнулся мороженым Максим.
– А то не знаешь! Он вчера приходил ко мне на работу извиняться и сказал, что у меня очень хороший брат.
– Да не знаю я никакого Василия, отцепись!
– Ну и ладно, – сестра улыбнулась. – Пойдём тогда купаться на Дикие камни. Там и людей меньше и вода чище.
Они поднялись и не спеша пошли по набережной в дальний конец залива, где сидели, или лежали кто на широких, а кто на узких полотенцах, редкие отдыхающие. Золотистое солнце начало клонится к горизонту. Становились длиннее тени деревьев и ближайших домов. Начали стихать крики чаек, и даже шум прибоя становился тише, но Максим этого не замечал. Он просто шёл и радовался жизни…
Гоп-стоп
Целый день Мишка ничего не ел. Правда, утром, последний кусочек хлеба он запил кружкой воды и всё. Хорошо, что работа была не пыльная, но всё равно, молодой организм требовал еды. В кармане оставалось 73 копейки, а до зарплаты ещё четыре дня. Да и зарплатой это назвать было нельзя. До реформы это было 450 рублей, и как говорила тётя Сима, это были ещё деньги! А сейчас? И ещё, Мишка никак не мог понять, почему с него, восемнадцатилетнего пацана, взимают бездетный налог? А подоходный налог? Разве 45 рублей, это доход? Где-то глубоко внутри росло недовольство, но голод от этого не уменьшался, и Мишка начал пересчитывать мелочь. Так, 8 копеек на полбуханки хлеба, 25 копеек – это полкилограмма ливерной колбасы. От одного вспоминания о колбасе, засосало под ложечкой. Мишка был уверен, что лучшую в мире ливерную колбасу, делают только здесь, в Одессе. Толстая, жирная, она источала изумительный аромат свежесваренного мяса, многочисленных пряностей, а спецефический запах требушков, придавал ей неповторимый вкус. Мишка любил откусывать её большими кусками и чувствовать, как насыщается проголодавшийся организм и по всему телу расплывается сытая истома. Но денег, до зарплаты, явно не хватит, а занимать он не любил, и пришло время подумать, что делать?
Мишка работал слесарем в санатории, и как-то обрабатывая надфилем дубликат ключа, он подумал о ларьке, что стоял на набережной почти полностью скрытый деревьями и кустами. Таких ларьков, в курортной зоне, было много, и он решил основательно присмотреться к ним. Вскоре Мишка выяснил, что охраны как таковой нет, а единственный сторож, постоянно крутился с милиционерами, что в течение ночи, два раза, лениво обходили территорию. Ещё раз, перебирая в кармане мелочь, он решил, что пришла пора проверить свои способности к выживанию.
Почти час пришлось сидеть ему в кустах, наблюдая за происходящим вокруг ларька. Где-то около двадцати трёх ночи, набережная опустела. Потом прошёл пограничный наряд с собакой, а милицейский патруль, вместе со сторожем, заканчивал свой первый обход. Мишка, не выходя из кустов, осторожно приблизился к ларьку. Внушительных размеров контрольный замок, заставил его улыбнуться. Он аккуратно отодвинул отмычкой
– Ладно, – обращаясь к кому-то невидимому, громко сказал Мишка. – Больше не буду. Он достал нож и не спеша, открыл банку со шпротами.
– Так ребята, – механик, Аркадий Григорьевич, хлопнул ладонью по столу. – И тебе Славик, и тебе Михаил, надо вступать в добровольную дружину. Ребята вы молодые, надёжные, кому как не вам следить за порядком. Да и милиция просит помощи. Они говорят, что в нашем районе уже вскрыли семь ларьков.
– Чего? – Мишка возмутился. – Врут они! Я только пять вскрыл!
– Ну, Михаил, – механик с укоризной посмотрел на парня. – Когда-нибудь ты вляпаешься со своим юмором. Ладно. Вот вам бумага, пишите заявление.
– Аркадий Григорьевич, – Славик внеришительности взял бумагу. – Так я и так дружинник – спасатель.
– И я спасатель! – Подхватил Мишка.
– А теперь будете ещё и охранниками, – механик устало махнул рукой. – Всё, идите. Да! Сегодня на дежурство. Встречаемся вечером, в опорном пункте, в 19–00.
В опорном пункте, что называли ещё и опергруппой, собрались шесть дружинников и три милиционера. Дружинникам торжественно вручили значки и удостоверения, раздали повязки и пожилой старшина провёл краткий инструктаж. Разошлись по территории не большими группами, два дружинника и милиционер. Мишка чувствовал себя, как говорят, не в своей тарелке. Получается, что он охраняет порядок от себя самого. Странное чувство охватило Михаила. Он вдруг представил себе, как его застают в открытом ларьке, арестовывают, ведут в опергруппу и пожилой старшина смотрит на него с укоризной и говорит: «Что ж ты Михаил, натворил, а мы верили тебе». Он так задумался, что вдруг громко сказал:
– Всё хватит!
– Ты это о чём? – Славик толкнул его в бок. Мишка очнулся, увидел удивлённые взгляды попутчиков и весело продолжил:
– Пойду работать в милицию.
– Не плохая идея, – улыбнулся молодой сержант. – Только сначала надо отслужить в Армии, получить хорошую характеристику, опять же, образование нужно.
– Всё это будет! Только я в Уголовный розыск хочу. Следователем.
– Эко ты замахнулся… – сержант внимательно посмотрел на Мишку. – Там голова нужна. Работа эта серьёзная.
– А я смогу!
Так разговаривая то об одном, то о другом, они обошли территорию и вернулись в опергруппу. С тех пор, на дежурство Мишка и Славик приходили по графику, два раза в месяц. А иногда просто приходили в опорный пункт, где уже считались своими, и совершали обход вместе со всеми. Почти каждый раз, они, перед закрытием, заходили в летний ресторан «Жемчужина» и Мишка с интересом разглядывал редких посетителей. Иногда наблюдал, как кто-то доставал набитый купюрами бумажник, и небрежно бросал деньги официанту. Глядя на такую картину, Мишка всё чаще думал, что такие деньги трудно заработать, если ты только не из Севера. И ещё, если их «одолжить» у владельца, то вряд ли он будет жаловаться.