Под тенью мира. Книга вторая

Алекс Зетт

В общем, ребята, так посмотреть, тут на славу отрываются.

Я свистнула Догмиту, развернулась и направилась в сторону двери. Я шла по коридорам и поднималась по лестницам до томной боли мне знакомым. Какие-то проходы и коридоры были заблокированы – завалены столами и металлическими ящиками, элементами картотеки и креслами.

Я щурилась от белого света жужжащих на потолке ламп. Света, по которому я даже иногда скучала, путешествуя по пустоши.

Коридоры казались пустыми и безжизненными, совсем не такими как раньше. Здесь было так безлюдно, так непривычно.

Кое-где на полу валялся всякий мусор типа листов бумаги, детских велосипедов или сломанной мебели.

Подойдя к металлической лестнице в неосвещенном отрезке коридора, я спустилась вниз и вышла в другую часть Убежища.

Пройдя по коридору, я остановилась возле входа в кафетерии. Меня скрутили воспоминания, меня обожгло болью и холодом от одной лишь мысли о том, как здесь все было тогда, в тот день, когда мне исполнилось десять лет. Тогда папа, Амата и все мои друзья устроили мне такой замечательный праздник.

Я вспомнила ту ужасную стычку с Бучем и унизительный разговор со Смотрителем. Вспомнила, как меня все поздравляли и дарили подарки, а потом мы с папой и Джонасом стреляли там, в Атриуме.

Тогда моя жизнь была совсем другой. Тогда и я была совсем другой, и люди вокруг меня тоже.

Кафетерий почти не изменился, все такой же пол в красно-белую плитку и металлические стулья с мягкими седушками. Те же самые промасленные диваны из красной кожи, и столы, исписанные ругательствами.

На полу валялся какой-то мусор, музыкальный аппарат был опрокинут на стену и не работал. Барная стойка была почти пустой, не считая нескольких пепельниц и полупустых пачек сигарет.

В конце кафетерия, на том самом месте, которое я так любила, потому что можно было сидеть на нём и смотреть через окошко на тех, кто ходит по коридорам, кто-то сидел. Это была женщина, но я никак не могла узнать её. Я медленно пошла через кафетерий, мои шаги гулким эхом отражались от стен, когда я ступала на кафельный пол.

Я шла и медленно оглядывалась, мне казалось, что я словно бы где-то во сне. Вот кувшин с отколотым краешком стоит на столике между диванами, вот одна лампа помигивает, дребезжа, вот трещины темнеют на стенах…

Я прошла мимо доски объявлений, где кроме веселых стихов, ежедневной пропаганды Убежища и нескольких страниц с гороскопами ничего не было, и остановилась. Я подошла ближе к женщине, сидящей за стойкой у окна, и, наконец, узнала её. Это была Пеппер Гомес, жена офицера Гомеса.

У Пеппер были короткие волосы рыжего цвета, большие серые глаза и пухлые губы. У Пеппер всегда была очень бледная кожа, что ей очень шло.

Я улыбнулась, заметив её. Мы с папой всегда очень дружили не только с офицером Гомесом, но и с его женой. Она всегда очень хорошо ко мне относилась и всегда очень помогала мне.

Услышав мои шаги, Пеппер обернулась.

Она едва заметно вздрогнула и распахнула глаза от страха и удивления, заметив меня. Я думала что она обрадуется, узнав меня, но я… ошиблась.

– Здравствуйте,

Пеппер, - начала было я.

– Не подходи ко мне, дрянь, - грубо сказала она, сморщив носик и глядя на меня, как на грязь, приставшую к её ботинкам.
– Убирайся! Как ты вообще здесь оказалась? Почему ты не оставишь нас в покое? Хватит с нас твоих художеств!

– О, - разочарованно выдохнула я, не зная, что и сказать.

Я застыла на месте, глядя на Пеппер, которая повернулась ко мне и смотрела на меня, глазами, сверкающими злостью.

Я была ошеломлена. Пеппер Гомес всегда хорошо относилась к моему отцу и ко мне. Эта женщина часто заботилась обо мне, когда я была ещё совсем ребенком – играла со мной, когда я была маленькой, и учила меня рисовать. Когда я стала постарше, Пеппер помогала мне с уроками, и частенько приходила сидеть со мной, когда я болела.

Я никак не могла поверить в то, что сейчас она так ужасно ведет себя со мной, даже учитывая то, что офицер Гомес до сих пор хорошо относился ко мне и моему отцу.

Я была очень сильно расстроена отношением Пеппер.

Вот уж от кого, а от неё я точно такого отношения не ожидала.

– Мало нам этих детишек, которые хотят поставить всё Убежище под удар, просто потому что им скучно! – сказала женщина возмущенно.
– Это просто кошмар!

– Я, кхм, как раз пришла разобраться в том, что тут происходит, - пробормотала я, делая слабые попытки хоть как-то наладить наш разговор.

Пеппер поджала губы, раздраженно глядя на меня.

– Знаешь, тебе не следовало возвращаться сюда после случившегося, - сказала она. – Ты просто не представляешь, что здесь происходило несколько дней! Тараканы! Надо же! Это был просто кошмар! К счастью, моя семья никого не потеряла… – Пеппер нахмурилась.
– А потом мой Фредди связался с этими идиотами повстанцами! В общем, я не хочу говорить об этом. Я вообще не хочу говорить с тобой. Уходи.

Пеппер отвернулась от меня, глядя в тусклое окно кафетерия. Я примирительно подняв руки, кивнула. Хорошо, хорошо. Я только за.

Я поспешила убраться из кафетерия, думая о том, что надо мной, словно чёрная туча, всё больше сгущается неприязнь жителей Убежища. У меня в голове теперь крутился только один вопрос – а стоило вообще сюда приходить?

Я закрыла глаза на секунду. О, мой Рэй, как я по тебе скучаю…

Как бы мне хотелось, чтобы ты был здесь со мной. Тогда бы всё точно было бы иначе.

Я медленно шла дальше, пересекая коридоры Убежища. Меня окружали пропылённые бетонные стены с вентиляционными люками и металлическими щитками. Оградительные знаки валялась то тут, то там вместе с бумагой, старыми книгами и много чем еще. Местами в коридорах не горел привычный белый свет жужжащих ламп.