Под удельною властью
Шрифт:
— Ин, дело говоришь… Ступай ты в Киев и скажи им: «Не исполняете моей воли, так ты, Рюрик, поди в Смоленск к брату в свою отчизну, а ты, Давид, в Берлад… В Русской земле не велю тебе быть!» Напоследок скажешь Мстиславу: «От тебя все зависит, куда тебе идти, но не велю тебе быть в Русской земле!»
Низко поклонился своему властителю старый военачальник и спросил:
— Поволишь кого из дружинников взять?
— Да, возьми Василько: он не раз уж в Киеве бывал…
У князя год
Михно пришел в сборную избу и обратился к Василько, недавно еще вернувшемуся из поездки в Киев:
— Ну, брат, видно, тебе так суждено! Велел тебе князь со мною снова ехать туда, откуда вернулся.
— Княжая воля! — ответил дружинник. — Ослушаться ее не смею!..
Ему не хотелось отправляться опять в дорогу, тем более что он ожидал возвращения старого изографа и Марины, с которыми он разъехался, так как Мирон заехал на обратном пути в Чернигов, где ему была работа.
«Эх, хоть бы Фоку повидать! — думал дружинник. — Как он там в Новгороде поживает?»
Времени на сборы оставалось очень мало, и на другой день Михно, взяв еще одного дружинника, вместе с Василько выехали в дорогу.
XXXVIII
Старый мечник не торопился, желая выиграть как можно больше времени для сбора дружины.
Ничего не зная о разрыве Михаила с Андреем, они заехали в Торческ, где должен был находиться Михаил.
Но его там не оказалось.
— Аль один с ратью поехал надел отвоевывать! — пошутил Михно.
— Спросим-ка, дяденька! Может, кто знает, куда князь выбыл?! — заметил Василько.
— Куда дели своего князя? — спросил мечник одного из горожан.
— Видно, что ты не здешний, — отвечал тот, — коли не слышал, что князь новый надел себе получил!
— Какой же? — изумился Михно.
— Переяславль…
— Что-то не слыхал… Давно ли?..
— Да, поболе месяца, как он туда уехал…
Задумался старик.
— Неладные, брат, здесь творятся дела! — сказал он Василько. — Кажись, князь Михаил к врагам нашим перекинулся…
— Поедем, дяденька, скорее дальше!..
Михно послушался совета молодого дружинника, и они немедленно выехали из Торческа на Чернигов.
Князь Святослав Всеволодович принял их с честью, как посланных от князя Андрея, и рассказал им об измене Михаила.
— Незачем вам и ездить туда, — говорил он, — все равно Ростиславичи не уйдут из Киева!
Михно, зная настоящую причину своего посольства, спокойно ответил:
— Будь что будет! А волю князя исполнить нужно… Может, и в самом
Святослав усмехнулся.
— И не подумают… А впрочем, скатертью дорога, коли не хотите слушать. Только не быть бы худу!
Послы выехали…
— Князь-то, парень, ведь прав: без толку мы туда едем… Не те люди Ростиславичи, чтоб добром согласиться!
Наконец добрались они до Киева.
Опытным взглядом окинул старый дружинник новые укрепления города.
— И впрямь, паренек, воевать они с нами задумали! — обратился он к Василько. — Ишь, какие палисады воздвигли!
— Какие вы люди? Откуда едете? — строго спросил их стражник, когда они подъехали к воротам.
— От князя суздальского посланцы! — отозвался Михно.
— Пождите! Поспрошать нужно!..
Ждать пришлось не мало времени, пока наконец ворота были открыты и суздальцы въехали в город. Несколько дружинников проводили их на княжий двор.
Ростиславичи встретили послов на крыльце. Мстислав надменно обратился к ним:
— С каким словом от князя своего прибыли? Михно с достоинством передал наказ Андрея.
Ничего не сказали Рюрик и Давид. Но не стерпел слов князя Мстислав, грозно сверкнули глаза.
— Дерзкий холоп! Как смеешь ты говорить такие речи князю?
— У меня есть свой князь, его наказ я исполняю! — сухо отозвался мечник.
Еще больше разгневался Мстислав.
— Возьмите этого дерзкого холопа! — крикнул он своим дружинникам. — Остригите ему волосы на голове и бороду!
Василько с другим дружинником пытались защищать своего начальника, но их усилия не привели ни к чему. Они были связаны и отведены в избу. Не отбился и сам Михно.
При громком смехе собравшихся киевлян его остригли и, надругавшись таким образом над стариком, привели к князю.
Князь сказал ему:
— Ступай к своему князю и передай ему вот что: «Мы тебя до сих пор считали отцом и любили, ты же прислал к нам такие речи, что считаешь меня не князем, а подручником и простым человеком, делай, что размыслил. Бог всему судья!» — и велел послов вывести за город.
XXXIX
Окончив изографные работы в монастыре, Мирон с Еленой и Мариною отправился во Владимир.
Намерение старого изографа заехать в Чернигов было отложено.
Вдова торопилась ехать в Новгород, чтобы увидеться с сыном.
— Что ж? Коли так, — решил старик, — и я с вами до Новгорода поеду! Иным путем… Во Владимир и не заеду…
На этом решили.
— Слушай, девонька! — сказал Мирон. — Хороший ты ратный товарищ, жалко будет с тобою на поле ратном расставаться, а все-таки не должно тебе мужескую одежду носить.