Под удельною властью
Шрифт:
Совсем уже стемнело, когда путники добрались до небольшого выселка, лежавшего на берегу речки. Марине почему-то вспомнилась ее первая встреча со стариком нищим, это было как раз то место, где она его встретила. Какое-то предчувствие говорило ей, что она его опять увидит. И оно не обмануло девушку. Ведя коней к речке на водопой, она заметила согбенную фигуру и невольно вздрогнула.
— Здравствуй, желанная! — ласково проговорил старик нищий.
Марина изумленно на него взглянула.
— Дивишься словам моим? —
Изумленная Марина хотела расспросить его, но встревоженные кони вдруг стали рваться из ее рук, и в это время нищий исчез.
Вернувшись в избу, Марина нашла Мирона, ожидавшего ее ужинать.
— Долгонько ты, Максимушка, коней-то поил! Темно таково стало, — обратился к ней старый изограф. — Поужинаем да и спать. Чуть свет в путь тронемся.
После ужина молодая девушка, находившаяся все еще под обаянием таинственных слов чудного старика, рассказала Мирону о своей встрече. Крепко задумался старый…
— Не простой это человек, Максимушка! Перст Божий виден на нем… Вещие слова прорицает!..
Помолившись перед иконой, старик крепко заснул, а девушка все еще сидела, раздумывая о словах старого нищего.
XXXII
Князь Андрей был прав: хотя воевать ни с кем не предвиделось, но в верной дружине появилась надобность. Недолго торжествовали новгородцы свою победу; весь удел Новгородский еще до осады Новгорода был разорен суздальскими войсками. Крестьяне разбежались, села и деревни опустели, некому было возделывать землю.
Наступил голод.
Новгороду неоткуда было получать хлеба, и волей-неволей новгородцам пришлось обратиться за ним в Суздальскую область.
— Поволишь отпустить новгородцам хлеба? — спросили князя Андрея его крестьяне.
Князь не велел давать хлеба.
Заволновался Новгород… Не раз собиралось вече, но ничего не могли придумать.
— Ишь, оно дело-то какое выходит, — говорил Лука, — умирать без хлеба приходится…
— Кажись, все у нас в Новгороде имеется!
— Всего-то много, а хлеба нет…
— Эх, у мира животы и тонки, да долги…
— Сами виноваты! Не нужно было с князем суздальским в ссору идти!
— Князь и посадник у нас умные, выручат! — успокаивал Лука.
— Чего тут, дядя, выручать, коли жрать нечего!
— Одно слово, идти прямо к суздальскому князю и просить по чести!
Разговаривавшие обратились к посаднику Якуну.
— Не даст он, други, хлеба нам, пока сидит в Новгороде нелюбый ему князь! — ответил последний.
— Не погибать же Новгороду из-за князя! Коль не мог нам помочь, пусть подобру от нас уходит… Пойдемте просить в Суздаль,
Роман Мстиславич поневоле должен был оставить Новгород. Тем временем отец его Мстислав скончался, и он поехал в Василев на его стол. Новгородцы сейчас же послали послов в Суздаль просить нового князя. Андрей знал великую нужду Новгорода в хлебе и, как опытный политик, не сразу согласился.
— Как давать-то вам князя! — насмешливо проговорил Андрей. — Опять не люб вам станет, опять прогоните!
Сознавая свою вину, новгородцы молчали.
— Теперь ведь голод заставил вас прийти ко мне, а чуть животы набьете, опять кричать станете: «Умрем за святую Софию!»
Тяжело было слушать новгородцам насмешливые слова князя. Это хорошо понимал и сам Андрей.
— Аль дать уж вам? — вдруг смилостивился он. — Только, чур, не ссорьтесь с ним! Пошлю вам Рюрика Ростиславича, чай, знаете, поди?
Потупились новгородские послы, не люб был им предлагаемый князь: он был в числе князей, нападавших на Новгород. Кроме того, они отлично знали мстительный характер Ростиславичей и боялись.
Другого исхода не было, пришлось согласиться.
— Голод не тетка! — насмешливо проговорил Харлампий Краюга, когда вернувшееся посольство объявило на вече о выборе нового князя.
— Подкормимся — так и переменим! — сказал кто-то из новгородцев.
Ту же надежду питали и все новгородцы. По-прежнему собирались они тайно, судили и рядили о поступках своего князя и ждали только случая, чтобы сменить его.
Старик Акинфий не раз говорил на вече:
— Какого же еще вам князя нужно? Сами своей волей правите, князь из нее не выходит, а вы все недовольны!
— Эх, дедушка! Не привык Осударь Великий Новгород в путах ходить!
— Не по душе нам князь: строптив больно! — добавил Лука.
— Жгуча крапива родится, да во щах уварится! — сказал старый гость.
Понял и Рюрик, что не усидеть ему на новгородском столе, и когда брат его Роман, после смерти Глеба Юрьевича, был поставлен Андреем киевским князем, он перебрался к нему на юг.
— Вот толковал, дядя, о крапиве-то! — шутил Краю-га. — Она и сама по себе и вымерзла…
Снова задумались новгородцы и обратились к Андрею за новым князем. Андрей не стал долго томить их и посадил на новгородский стол сына своего, Юрия.
— На этот раз даю вам сына в князи, не забижайте его!
Этот выбор князя пришелся по душе новгородцам.
XXXIII
Вместе с молодым князем перебрались в Новгород Фока и Василько. Отправляя сына на княжение, Андрей обратился с наказом к сопровождавшим его дружинникам:
— Служите сыну моему, как и мне! Не давайте его в обиду новгородцам! А коли что — ко мне вы шлите весть: я с Новгородом справиться сумею!