Под жёлтым зонтом
Шрифт:
Глава 8
Когда Максим спустился вниз с ребенком на руках, у Кирилла так вытянулось лицо, что Арина даже испугалась за него. Еще не проснувшаяся девочка жмурилась от яркого света, который уже включили в гостиной, и цеплялась за шею Макса. Его глаза сияли, и в первый момент показалось, будто вошел совершенно другой человек.
Приоткрыв от удивления рот, слегка опухший от поцелуев, Кирилл выбрался из кресла.
– Кто это?
– Моя дочь, – с гордостью сказал Макс. – А у тебя нет детей?
– У меня? – до Кирилла
Макс невинно поинтересовался:
– Не хочешь? Или вы не хотите? – он метнул в Арину испытующий взгляд.
От страха за нее Кирилл тут же пришел в себя. Она терпеть не могла разговоры о детях, потому что действительно их не хотела, но считала это ненормальным. Не именно для женщины, а для человека вообще, и мучилась собственной ущербностью.
– Я не замужем, – ответила Арина совсем не так, как он ожидал.
Теперь Макс также коротко взглянул на него, и от затаенной улыбки на его бесцветном лице обозначились скулы.
– Откуда, у тебя дочь? – Кирилл настойчиво вернулся к началу разговора.
– Вот так да! А я думал, ты за эти годы узнал, откуда берутся дети!
– Я имел в виду: где ее мать?
– А почему тебя это волнует? Даже я не интересуюсь, где ее мать.
Кирилл все еще не мог поверить:
– И ты сам ее воспитываешь? Откуда ты знаешь, как обращаться с детьми? Ты же был единственным ребенком в семье.
– Что ты на него напал? – неожиданно вступилась Арина. – Я родилась уже третьей и вот результат…
Кирилл взглянул на нее с обидой, и она тут же стиснула его руку, и просительно посмотрела снизу, чувствуя себя так, будто лишь вчера сбежала из дома и теперь пыталась найти усыновителя. Руки у него были крупными и ухоженными, как и он весь. Иногда Арине хотелось, чтобы он оказался небрит или пришел без галстука…
Сам Кирилл однажды спросил тем тоном, каким говорят, чтобы не расплакаться – вызывающим, немного надменным: «Я ведь не круглый дурак, почему ты меня стесняешься при людях?» Тогда Арина ответила первое, что пришло в голову, и было правдой: «Я себя стесняюсь. Рядом с тобой я выгляжу гадким утенком. И все это видят». Он понимающе кивнул: «Мне облить себя кислотой?» – «Нет уж!» – испугалась она. В его губах проступило, еще больше надменности: «Тогда я тем более не буду тебе нужен?» Арина неубедительно возразила: «Ты мне нужен». Он больше ничего не спросил.
Максим уже уселся за стол вместе с дочкой, которая тут же схватила кусок хлеба и погрузила в мякоть маленькие зубки. Когда он смотрел на ребенка, лицо его неуловимо менялось. Кирилл не сводил с него глаз. Переводя насмешливый взгляд с одного на другого, Лари негромко сказал:
– Опять вместе. Как в старые добрые времена.
– Не такие уж они были и добрые, – рассеянно заметил Макс, стряхивая крошки с байковой кофточки.
– Это тебе сейчас так кажется, – возразил Лари. Он повернулся к Арине и произнес таким тоном, будто предлагал что-то непристойное: – Попробуйте хлеб. Сам пеку.
– Это сложно? – заинтересовалась она. – Даже не представляю, как
– Проще простого! – вставил Макс. – За него печка все делает. Он только продукты с вечера забрасывает.
Откинувшись на спинку стула, Лари мечтательно проговорил:
– По утрам в доме хлебный дух. Я даже просыпался в первое время. Завтра почувствуете.
Макс громко хмыкнул:
– Мой папочка – гурман. Он ублажает свое тело всеми известными человечеству способами.
– Да что за черт?! – вдруг заорал Кирилл, бросив вилку. – Мы так и будем болтать о всякой чепухе?
– Мой папочка – чепуха?!
– Лари, что происходит? Откуда он взялся? Да еще с ребенком!
– Я тебе мешаю? – невозмутимо спросил Макс.
– Я имею право хоть что-нибудь знать!
– Ты? Уж ты-то, конечно, имеешь.
– Мне не нравится твой тон.
– А мне – твой.
Они оба замерли на грани, за которой начиналась ссора. Украдкой поднимая глаза, Арина следила за ними, наполняя бездонные кладовые своей памяти слепками с искаженных яростью лиц. Тонкий рот Макса растянулся бледной чертой отрицания всего, что еще только собирался сказать Кирилл, в говорящих глазах которого метался крик. Ей опять захотелось броситься на помощь, но сделать это за столом было невозможно. К тому же, неутоленный наблюдатель требовал, чтобы Арина не вмешивалась.
Лари призвал ее:
– Не слушайте их. Накладывайте салат. Здесь нет ничего ресторанного. Дома я готовлю сам.
Не сводя с Макса глаз, Кирилл сказал:
– Правильно. Не слушай нас. Этот сюжет не представляет для тебя интереса.
– Вы что-то пишете сейчас? – спросил Лари.
– Собираюсь, – она отпихнула коленом Цезаря, который вкрадчиво пытался пристроить свою морду на столе.
– Придумываете сюжет?
– Я их не придумываю, – созналась Арина. – Мои истории рождаются сами собой, когда я вижу человека, в лице которого что-то есть… Непонятно, да?
Максим поднял голову:
– Уж не меня ли вы увидели?
– Не тебя, – ответил за нее Кирилл.
– Жаль-жаль. Такой роман мог бы получиться.
Чтобы поддержать Кирилла, она холодно сказала:
– Вот и напишите его сами.
– Как зовут твою дочку? – спросил Кирилл.
Арине показалось, что теперь он пытается сгладить ее резкость. Но в тот же момент Цезарь молча боднул ее в бедро, и пришлось незаметно сбросить ему кусок буженины.
– Лика.
Арина усмехнулась:
– Ну и имена у вас! Извините, Лари.
– Ничего. Все удивляются.
– А как будет полное имя от Лики?
– Никак, – сказал Макс. – Лика и будет.
В уме соединив это с отчеством, Арина с недоумением покосилась на Кирилла, однако тот не выглядел удивленным.
– Сколько ей?
– Одиннадцать месяцев, – четко ответил Макс.
– Разве в таком возрасте дети едят пельмени?
– Едят-едят! Ты же видишь, она ест.
Лари предположил:
– Он воспитывает из нее завсегдатая ресторана. Кирилл, тебе еще придется выгонять ее. Тогда «Ермак» уже будет твоим.