Под жёлтым зонтом
Шрифт:
Больше не пугая прохожих, торопливо перебегавших от одного круглого, как луна, фонаря к другому, я вернулся к машине. «Ауди» послушно ждала меня, хотя я забыл включить сигнализацию. Беззлобно отругав себя за беспечность, я благодарно погладил еще не остывший руль и попросил отвезти меня к ресторану. По всем расчетам там уже наступал штиль, в который мне и хотелось угодить. Лари полагал, будто мне нравится красоваться перед посетителями, и язвительно называл меня «лицом ресторана». На самом же деле я часто выходил в зал, не справляясь с тревогой, которая бубнила
На этот раз я решил зайти со служебного входа, чтобы не шокировать публику своими джинсами. Узкий коридор был переполнен запахами кухни, и мне тотчас захотелось есть, ведь за столом Макс начисто отбил у меня аппетит.
«Ты совсем простодырый», – к чему-то вспомнились слова матери, и я ужаснулся: как я мог оставить Арину с этим бродягой?! Сжившийся со мной пессимист проворчал: «Попробовал бы ты забрать ее…»
Забыв зачем приехал, я присел на корточки, навалившись на стену, и, достав телефон, набрал номер Лари. Кнопки уворачивались из-под пальца, и несколько раз приходилось начинать заново, но каким-то чудом я все же дозвонился.
– Добрый вечер, Лари, – сказал я со всей вежливостью, на какую был способен в такой ситуации. – Извини, что беспокою. Как там Арина? Она не забыла прогулять пса?
– Они уже ушли спать, – безо всякого выражения ответил Лари.
Я едва не выронил трубку:
– Они?!
– Я имею ввиду ее с собакой. Тебя ведь они интересует?
– Да, конечно, – с облегчением выдохнул я.
– Ты где? В ресторане? Что-то тихо?
– По дороге, – солгал я.
– Долго едешь.
– Я успею. У вас все нормально? Может, что-нибудь привезти?
Было слышно, как Лари усмехнулся:
– Да не волнуйся ты так! У твоей женщины есть голова на плечах.
– Не называй Арину «моей женщиной», – попросил я. – Если она услышит, то придушит тебя.
– Ты дал ей много свободы.
– Я ничего ей не давал и не забирал. У нее все было и до меня.
Лари признался:
– Мне трудно тебя понять, котенок.
– Ладно, Лари, – сказал я, прекращая разговор, – спокойной ночи.
– И тебе, – пожелал он. – И не волнуйся. Работай.
Все, что я слышал от него все эти годы, было вот это – «работай». Но стоило мне начать работать, как я себе это представлял, то есть не перебирая ногами на месте, а двигаясь вперед, и Лари снисходительно ухмылялся: «Мальчишеские фантазии! Ресторанный бизнес – дело серьезное. Не витай в облаках».
«Ты бы еще призвал меня ползать у твоих ног!» – однажды вырвалось у меня. Несколько дней после таких слов я ждал увольнения, но вместо этого Лари выписал мне премию, хотя вообще-то деньгами он меня не баловал. Я обозвал его про себя «сукиным сыном».
Но сейчас я все равно был рад, что нашептанное августовским дождем, сорвалось. Я еще сидел в темноте, сжимая телефон, когда меня внезапно осенило: «Макс! Это Макс уберег меня своим появлением. При нем ничего не произойдет,
Я не рассказал Арине и сотой доли того, что связывало меня с Максом. Он был мне не просто другом и даже не братом. Но это я понял, только потеряв его. Как бывает в настоящей дружбе, Макс был частью меня, как я, надеюсь, был частью него. Когда мы расстались, я почувствовал: половина моей души умерла. Та самая, где жили первые мечты, настолько яркие и высокие, что последующим просто не суждено дотянуться до них.
Мы любили забираться на чердак нашей типовой «пятиэтажки», и там, сидя на пыльных балках, с которых свисали серые нити паутины, представляли, как однажды соберемся в дорогу. К этому делу мы подходили со всей серьезностью, на какую способны мальчишки. Мы обговаривали все детали, даже то, что уложим в свои котомки. Никаких котомок у нас не было, но Макс обещал украсть у отца немного денег на снаряжение. Ничего зазорного мы в этом не видели.
Мы воображали, как пройдем незнакомыми, путанными дорогами, ночуя в сене и согревая друг друга. И, наконец, выйдем к морю. Я построю там маленький ресторанчик, по типу таверны, а Макс будет обеспечивать его разными морскими деликатесами. Он был храбрее меня, и выйти одному в море было ему под силу.
Через несколько лет Макс и впрямь отправился в странствие. А я остался… Я никогда не решался на действие. Когда нам было лет по семь, Макс накрыл зимней шапкой одного из котят, которые родились у нашей Маруськи, и хохотал, показывая пальцем: «Живая шляпа!» Я едва не заплакал от жалости, но так и не посмел пойти наперекор и освободить малыша. К счастью, подоспела моя мама и спасла его.
А сейчас подоспел сам Макс и успел спасти меня прежде, чем задуманное мной стало срастаться с жизнью.
– Кирилл, это ты, что ли?
Я подскочил и ударился плечом об огнетушитель, висевший на стене. Это была одна из наших официанток, которую звали Лолитой. Хотя, насколько я понимаю, из «нимфеток» не вырастают такие женщины – кровь с молоком. Посетители с Кавказа сходили от нее с ума. Когда ухаживания заходили уж слишком далеко, Лолита врывалась в мой кабинет: «Кирюша, миленький, там опять!» Я поправлял галстук, выходил в зал и негромко спрашивал у темпераментного Гиви: «Вы что-то хотели от моей жены?» Лолита утверждала, будто в эти минуты у меня делалось такое лицо, что даже ей хотелось пасть ниц и молить о прощении.
– Ты что тут делаешь? – она оглянулась и перешла на шепот. – Прячешься?
Мне стало смешно.
– Устриц ворую. Ты любишь устриц?
Лола медленно пожала полными плечами. Наверное, такими движениями она и заводила безутешных поклонников.
– Я их не пробовала.
– Как это – не пробовала?
– Вот так. Мне это не по карману.
– Лари не разорился бы, если бы ты съела парочку.
В ее голосе зазвучало презрение:
– Да уж, конечно. Только я этим не занимаюсь.