Под знаком мантикоры
Шрифт:
– А куда потом… ушел Олодо?
– В свой мир. Мир лоа. Хозяин недоволен, что Олодо помог?
– Нет. Я доволен, Абоми. Но без моего разрешения больше так не делай.
– Я понял.
– Можешь идти.
Слуга кивнул и вышел.
– О чем ты задумалась? – спросил маркиз, видя, что мысли жены витают где-то далеко.
– Я? – Она скорчила невинную рожицу.
– Я же вижу.
– Я мечтала. Будь на «Лунном крокодиле» сотня подобных фонарей… нет! Лучше ядер! Будь на фрегате сотня ядер, в которых сидит этот Олодо, – и ни один линейный корабль андрадцев передо мной не устоит!
Фернан искренне расхохотался.
– А больше у тебя никаких желаний
Она на секунду задумалась, затем в ее глазах промелькнули лукавые искорки. Ламия подхватила кувшин с остатками вина и промурлыкала:
– Сеньор, вы не против того, чтобы забыть на время о загадках Церкви и донести бедную, уставшую женщину до постели?
Фернан усмехнулся. Против этого он ничего не имел.
ГЛАВА 7
Si nescis, qui tibi inimicus sit, omnes esse suspica, si nescis, qui tibi amicus sit, nemini crede [68] .
68
Если ты не знаешь, кто твой враг, подозревай каждого. Если ты не знаешь, кто твой друг, не доверяй никому.
Вновь обрушившаяся на город жара высушила землю и уничтожила следы затяжного ночного ливня. Но, несмотря на то что погода улучшилась, людей на улицах было не так уж и много. Никаких праздных гуляк. Нет обычного смеха и песен. Даже вечно непоседливые мальчишки притихли.
Такое уже случалось лет десять назад, когда дворяне пытались решить разногласия при помощи шпаг и кинжалов.
Тогда тоже были уличные бои, а мирные жители в испуге прятались по домам. Ни король, ни Церковь ничего не смогли сделать. Лишь стянутые с окрестных провинций войска каким-то чудом охладили воинственный пыл высокородных сеньоров.
Сегодня весь город обсуждал ночное сражение на одной из улочек Старого города. Тридцать с лишним трупов – это не шутка. Семейка де Льедесов была в ярости. За прошедшие сутки в Эскарине произошло больше десятка кровопролитных схваток. Дворяне бегали в полумасках и черных плащах и, вспоминая застарелые обиды, пускали друг другу кровь. Ситуация медленно, но верно выходила из-под контроля городских властей.
Фернан не рискнул покидать дом без кирасы. Пустые улицы вечно веселого, шумного и многолюдного города угнетали. Словно чума нагрянула. Лишь патрули стражников, жандармерии и расквартированных в городе полков сновали туда-сюда. От подозрительных взглядов солдат в буквальном смысле сводило скулы.
Старая городская ратуша, серое, угрюмое чудовище с трехсотлетней историей, возвышалась над площадью Трех торговых улиц. Маленький отряд Фернана обогнул ратушу слева и углубился в хищное переплетение переулков Второй торговой улицы. Это была самая окраина города, и окрестные строения не отличались белизной стен. В основном здесь располагались одноэтажные домики с небольшими садиками и высокими заборами. Отсюда было рукой подать до моря.
Профессор Гартэ хоть и удивился визиту Фернана, но встретил гостя радушно. Раньше этот старый и седой человечек преподавал в городе Боллоде, но из-за сомнительных делишек, связанных с интригами в Ученом совете Университета, был изгнан и теперь прозябал в Эскарине. Он на свой страх и риск без разрешения Церкви [69] занимался наукой и подрабатывал переводами текстов. Жил
69
Чтобы заниматься науками (медицина, химия, физика, астрономия, математика, печатное дело и география), требовалось специальное разрешение Церкви и Палаты надзора за наукой, в который входили члены Ордена крови Бриана, городского магистрата и представители местного Университета.
Фернан снял перчатки, бросил плащ на изрядно запыленный стул и сел. От предложенного вина отказался.
– Неспокойная неделя, – кашлянул старик. – Все словно с цепи сорвались. Того и гляди, вцепятся друг другу в глотки. Простите… вы ведь сюда приехали не за моим ворчанием…
В последней фразе звучал невысказанный вопрос.
– Вы сможете сделать перевод интересующих меня документов?
– Язык?
– Староиренийский, если не ошибаюсь.
– Это мой конек. – Гартэ усмехнулся в усы. – Я читал курс лекций по староцерковному. Очень мелодичная речь. Правда, теперь она считается мертвой. Бумаги у вас с собой?
– Да.
Старик вытер руки и осторожно, кончиками пальцев, взялся за документы. Изучил. На морщинистом лице промелькнуло изумление.
– Откуда это у вас?
– Вы что-то о них знаете?
– Нет, но часть очень старая. Могу ошибаться… это седьмой, быть может, шестой век.
– Мне сказали, что пятый.
– Вполне возможно… М-да… У вас появился доступ к церковным раритетам? Хм… – Все внимание Гартэ было приковано к тексту.
– А что вы можете сказать о другой части бумаг?
– Эти? – Шуршание страниц. – Судя по всему, кто-то решил пошутить. Они новые. Или же… – Быстрый взгляд на маркиза. – Писали клирики.
– Так вы беретесь?
Молчание. Старик не дурак и знает, что связываться с бумагами Церкви все равно что целоваться со змеей. Но ему нужны деньги, а Фернан всегда платил звонкой монетой. Жадность сражалась на дуэли с осторожностью.
«Василиск» не торопился. Ждал.
Наконец он услышал неуверенный ответ:
– Думаю… да. За два дня я справлюсь.
– Нет! – отрезал маркиз. – Перевод текста нужен к вечеру!
– Но это слишком мало… – Ученый осекся. Вздохнул: – Хорошо, я сейчас же сажусь за работу.
– Отлично. Я оплачу ваши труды.
– Не сомневаюсь… К полуночи документы будут готовы.
– Думаю, вам не следует напоминать, что все должно остаться в тайне?
– Я не первый год живу…
– Замечательно. Мои люди останутся с вами.
– Зачем? – Старик нахмурился. – Вы мне не доверяете?
– Что вы! Но я не хотел бы, чтобы с бумагами что-то случилось.
Старик недовольно пожевал губами и неохотно кивнул. Фернан вернулся к гвардейцам:
– Алмано. Оставайтесь здесь.
– Сеньор… Его Светлость приказал быть рядом с вами и…
– Сеньора де Вредо я беру на себя. Вряд ли мне что-то грозит. Гартэ из дома ни под каким предлогом не выпускать.
– А если старикан заупрямится? – спросил Алмано, смирившись с тем, что придется караулить профессора.
– Объясните, что это не в его интересах. Но аккуратно! Он мне нужен живым и здоровым. Расставь ребят, и глядите в оба. При малейшем подозрении берите документы и убирайтесь к Его Светлости. Я вас найду. Вот деньги. Пусть кто-нибудь из вас съездит на рынок и купит еды. Вам здесь долго сидеть.