Под знаменами Аквилы

Инаба Ягокоро

– Отлично, жди эвакуационный отряд.

Еще один глоток амасека. Он посмотрел на инари, что теперь свернулась калачиком, пытаясь сохранить остатки тепла:”Неужели вы действительно такие монстры, как рассказывала та “пикси”?”.

Император, будь они страшными, как генокрады, все было бы куда как проще.

***

Тарквиния гордая. Тарквиния хитрая. Однохвостый бандит. И - Однохвостый заморыш, Нелепая копия, Однохвостая дурочка.

У Тарквинии было много имен. Так много, что она уже давно сбилась со счета, помня лишь свое последнее- Тарквиния Гордая и свое истинное - Тарквиния Любимая, имя, которое ей когда то дала Мама. Было у нее и еще одно имя, о котором она не знала - образец № 741.

Но ее это даже не волновало, как и не волновала большая часть других проблем, что сейчас испарились подобно утреннему туману в жаркий день.

Она еще раз провела ладонью, вытирая слезы, что все еще скапливались в уголках опухших и покрасневших глаз. Она не знала где она, не знала, кто ее тогда спас из бурлящего водоворота реки, что неумолимо тянул обессилевшее тело на дно, не знала где и кто обработал рану, кто раздел догола, но точно знала одно - она скоро умрет.

Она очнулась минут десять назад. Может двадцать. Здесь сложно было отследить время. Окоченевшее тело покрывают многочисленные синяки и едва зажившие кровоподтеки. Пальцы нащупывают огромную рану почти у основания черепа. Заключена в странном месте - стеклянный ящик, что не пропускал звуки, но прекрасно пропускал холод и свет. Лишь одно окно. Сквозь него она видит ослепительно белый зал, безукоризненно белый настолько, что создается иллюзия бескрайней пустоты и такие же клетки, в которых сидят испуганные вервольфы.

Наконец, первоначальный шок и дезориентация проходят. Она смотрит в окно, ища пути к спасению.Но наблюдает лишь таких же пленников. Десять вервольфов. Десять узников. Во всяком случае, именно столько она видит на противоположной стороне. Гвиневры среди них нет и это пугает даже больше собственной неволи. В груди начала нарастать страх. Ее Саламандра сильный, опытный воин, но слишком многие погибли в ту ночь. Что если сейчас ее уже нет в живых? Вдруг ее охладевшее тело сейчас лежит на почерневшем пепелище, раздетое до трусов, усыпаное синяками и ожогами, а вместо добрых огненно-рыжых глаз лишь пустые, выклеванные падальщиками глазницы? Страх стал быстро перерастает в панику. Она мучительно пытается вспомнить, когда вчера в последний раз видела Гвиневру и замирает от ужаса. Воспоминание, пугающе отчетливое- как Гвиневра набросилась на мага-воина, что уже хотел прикончить Инари, и сбила его с ног. Доспех покрыт кровью, меч сломан пополам. Она кидается на него, пытаясь осколком меча достать до его горла, но благородный металл лишь издает противный скрежет, встретившись с заколдованной броней врага.

Последнее, что она слышит, это её крик. Истошный крик, где отчаяние перемешалось со страхом : “Ради всего святого! Беги!”. После чего густой дым от лесного пожара скрыл их с глаз.

И она (Тарквиния) побежала.

Стоп. Побежала? Побежала?! Тарквиния в панике встала, чувствуя как это страшное откровение придало ей сил. Взгляд мечется по камере. Она лицом пропадает к стеклу, пытаясь хоть краешком глаза увидеть узников на ее стороне. Но все тщетно. Пытается жестами узнать у вервольфов напротив о том, не видят ли они в камерах рядом с ней Саламандры, но получает в ответ лишь недоуменный взгляд. Сердце скачет в груди. Тело уже не чувствует холода. И вот, сначало робко и неуверенно, но с каждым разом всё громче она зовёт : “ Гвиневра. Гвиневра!”. Скоро она уже кричит во все свое охрипшее горло, но в ответ слышит лишь тишину. Забытые до этого рыдания вновь пытаются выйти наружу: Она испугалась и бросила единственное существо, которое любила всем сердцем там, наедине с теми кошмарными тварями, даже не попытавшись ему помочь. Убежала, спасая свое жалкое подобие жизни.

Наконец, немного успокоившись она пытается трезво оценить ситуацию.

Первое - пленников явно меньше, чем должно

быть. Конечно, остальные уже могут быть мертвы, но это уже надежда, пусть и небольшая. Дыхание, до этого тяжелое и прерывистое, медленно сменяется спокойными вдохами.

Второе - она до сих пор не знает о пленниках на своей стороне. Вполне возможно, что Гвиневра сейчас сидит рядом с ней, просто не слышит ее. Тарквиния с сожалением потрогала горло, что сейчас горело огнем от крика и простуды. И почему она раньше не подумала о том, что звук не проникает за стены этой темницы?

Третье… третье… Нет никакого третьего! Как первого со вторым! Боги! Все эти догадки даже отдаленно не похожи на правду. Она лишь обманывает саму себя. Да, вервольфы может и дикий народ, но смогли бы понять что она спрашивает их о саламандре. В груди вновь натянулся стальной трос страха.

5 минут. 10 минут. Час.

Один час. Не менее. Страх постепенно сменяется усталостью. В камере невыносимо холодно и в окоченевших пальцах появляется ломота. Иногда через силу приходится заставлять себя сделать хоть пару кружков по камере, чтобы не уснуть.

Спустя два часа размеренный ритм камеры наконец нарушается. Одна из стен отходит в сторону, обнажая стальные коридоры тюрьмы, где они очутились. И сквозь открытую дверь в коридор заходят три механических человека из тех, что вчера устроили бойню.

Они медленно идут, не оглядываясь по сторонам, пока не доходят до камеры с надписью “09-01”.

Молодая вервольф внутри угрожающе приподнимает верхнюю губу, демонстрируя свои острые зубы. Ощетинившаяся шерсть и поза готового к прыжку зверя. Тарквиния даже может увидеть, как под кожей перекатываются напряженные до предела стальные мышцы. Сейчас она напоминает туго натянутую струну. Дикарка явно не питает иллюзий по поводу их намерений. И вот, дверца камеры открывается.

Как только щель становится достаточно широкий, вервольф решается на отчаянный прыжок. Сильные ноги посылают тело в двухметровый полет и словно распрямившаяся пружина она устремляется к своему врагу.

Мечты о муже и любовнике остались в прошлом, да и какие мечты могут быть об этой консервной банке? Сбить с ног, выцарапать глаза и бежать, бежать подальше от этого ужаса.

Прекрасный план разбивается о реальность. Тарквиния не верит своим глазам, видя как рука железного человека с нечеловеческой быстротой останавливает оборотня, ловя дикарку в полете за горло. Когти вервольфа безрезультатно скребут по красному плащу что отказывается рваться.

Железный голем, кажется, даже не обращает внимания на ее попытки освободится. Он медленно разворачивается, закрывая за собой дверь в клетку. После чего также медленно уходит, все еще сжимая в руках вопящую от ужаса мамоно.

Дверь в темницу вновь закрывается.

Настроение в зале меняется. Теперь пленники объяты ужасом. Кто-то взволнованно ходит по своей камере, неустанно нарезая круги. Кто-то шепчет молитвы лесным духам. Они жили стаей не один год. Пусть и не всегда дружной, но стаей, где каждый видел в другом защитника. Теперь их хотят забрать по одному. В неизвестность. Где явно нет ничего хорошего.

Внутри вновь появился этот противный внутренний голос, что пробуждается наверно у каждого существа, когда дела идут плохо.

– Опять ты всех подвела.

Нет. Снова. Инари чувствует,как ее разум начинает отчаянно биться в черепной

коробке, пытаясь уйти от предстоящей экзекуции. Но разве можно уйти от самого себя? Это тяжело сделать даже будучи на воле, а уж сейчас и подавно.

– Нас всех здесь убьют. А все из-за тебя и твоей глупой мечты отомстить своему клану! Стать наемниками? Отличная идея! Найти проклятый артефакт? Бывало и хуже! Небесные камни? Да что вообще может пойти не так ?!