Подари мне надежду

Манило Лина

— Чёрт, ты пахнешь слаще любого тропического фрукта, — слышится откуда-то снизу, но ничего ответить мне не дают, потому что пальцы накрывают сокровенное место меж разведённых широко бёдер.

Я настолько возбуждена, что трусы, чувствую, мокрые насквозь, а Влад не торопясь выводит узоры, очерчивает контуры половых губ, клитора. Когда слегка надавливает, я стону, выгнувшись в пояснице.

Влад поддевает резинку трусов и тянет их вниз, одним плавным движением освобождая меня от остатков одежды.

— Что ты делаешь? Ох…

Мой вопрос остаётся

без ответа, потому что Влад накрывает губами клитор, проходит по нему языком и слегка прикусывает, а я не могу себя сдерживать. Особенно, когда он… Ох… мамочки!

Влад осторожно вводит в меня один палец, после добавляет второй, и я растворяюсь в ощущениях, разбитая на сотни осколков и невероятно цельная при этом.

— Ты уже почти готова, — натурально мурлычет Влад, спрятав голову меж моих ног. — Невероятно сладкая. Я бы только тобой и питался, веришь? Такая сладкая, вкусная…

Я не в силах ничего отвечать, говорить не могу, думать отказываюсь. В этот момент существует лишь Влад и то удовольствие, что дарят его умелые движения и нежные поцелуи.

— Давай, милая, уже можно, — выдыхает, насаживая меня на пальцы, а я взлетаю и падаю отновременно.

Кажется, я что-то кричу, а может быть, мне лишь кажется, но перед глазами яркие вспышки, а в ушах шум и грохот.

Никогда. Никогда я не испытывала ничего подобного. И это не просто физическое удовольствие, не только оргазм. Это разрыв души на части, перерождение и новый виток судьбы.

19. Влад

Оргазм проходит по телу Ани, словно волна накатывает на берег, а я ловлю её вскрик губами, почти оглушённый эмоциями, а член в штанах стоит колом, упирается в ширинку, готовый порвать крепкую ткань в лохмотья. Чёрт, это что-то невообразимое, и вынужденное воздержание последнего месяца ни при чём, потому что знаю: сколько бы раз эта девушка не кончала в моих руках, подо мной, на мне — всегда будет мало.

Попался, Киреев? Точно, попался. Волнует ли меня это? Нихрена. Впервые за долгие годы я чувствую, что именно вот так и должно быть, именно так правильно. Словно сбросил груз лишней шелухи, что давила, обязывала. Сейчас, в этот момент, с этой девушкой я по-настоящему свободен быть таким, какой есть, понимая, чувствуя, что любое движение, любой порыв будут поняты верно.

— Тише-тише, — шепчу на ухо, целую изгиб тонкой шеи, а самого в жар бросает от того, насколько Аня сейчас красива. — Помнишь, я говорил, что хочу тебя трахнуть?

Аня фокусирует на мне мутный взгляд и кивает.

— Так вот, забудь… чёрт, я не хочу этого. Я любить тебя хочу. Поняла? Это нечто большее, но я не знаю, как это назвать, у меня слов не хватает.

— Влад, ты…

Но я не даю ей закончить: впиваюсь в губы поцелуем, подминаю под себя, а Аня тонкими пальцами путается в пуговицах моей рубашки, пытается аккуратно расстегнуть, а я отрываюсь от неё, сажусь и вырываю эти чёртовые пуговицы с мясом. У меня ещё есть, не последняя рубашка. А даже если бы и так, наплевать.

Аня пытается закрыться от меня: скрестить руки, нырнуть

под простыню, спрятаться, но я не даю ей этого сделать: нависаю сверху, опираясь согнутыми в локтях руками по обе стороны от её головы, запираю в плен.

— Даже не думай, — прошу, глядя в огромные глаза, а Аня моргает.

— Но…

— Поздно, я уже всё видел.

Усмехаюсь, а Аня проводит дрожащими пальцами по моим небритым щекам.

Когда встаю с кровати, чтобы избавиться от брюк, Аня, голая и прекрасная, переворачивается на живот, подпирает кулаками подбородок и следит, как я раздеваюсь.

— Знаешь, что ты со мной сделала? — спрашиваю, вытягивая ремень из брюк.

— Понятия не имею.

— Превратила меня, скучного взрослого мужика в придурочного подростка, переполненного гормонами.

Пока говорю, раздеваюсь до трусов, а член, почуяв скорую свободу, дёргается.

— Веришь, я хочу сделать с тобой такие вещи, которых даже в порно не показывают. — Трусы к чёрту, сегодня всё к чёрту. Включая барьеры и чувство стыда.

— Я хоть выживу? — спрашивает, упорно глядя, куда угодно, но строго выше пупка.

Смешная.

— Если нет, то знай, что я вскрою себе вены моментально.

Это шутки и, конечно же, меньшее, на что я способен — причинить боль Ане. Если только сама не попросит. Но, чует мой хвост, она не мазохистка.

— Сумасшедший, — смеётся, а я подхожу к кровати и через мгновение уже покрываю жадными, голодными поцелуями спину Аннушки. — С ума ведь меня сводишь… нельзя же быть такой идеальной. На каких рельсах ты пролила своё масло? Я же без башки остался, всё ты виновата.

Аня вздрагивает, когда прохожусь языком вдоль позвоночника, а внизу живота пульсирует. И от этой дикой почти животной пульсации мой мозг щёлкает, плавится и растекается мутной субстанцией.

Я не уверен, что в первый раз смогу долго продержаться. Не только потому, что давно не было секса, а просто настолько дико хочу эту девушку, что могу потерять самообладание. Опозорюсь, как перепуганный до смерти девственник, будет мне тогда счастье.

Переворачиваю Аню на спину, а она больше не зажимается, не пытается спрятаться в своей раковине. Лишь обхватывает ладонями меня за щёки, став вдруг очень серьёзной, решительной и, напряжённо вглядываясь в мои глаза, говорит:

— Влад, я понимаю, что ты можешь мне сейчас соврать или вообще рассердиться, но ответь, мне очень важно это знать: ты точно не вернёшься к жене?

Только разговоров об Алисе сейчас и не хватает.

— Нет, не вернусь, — отвечаю, ни секунды не раздумывая. — Я не умею прощать предательство. И я её не люблю.

И, чтобы эта невозможно гордая девушка больше не выдумывала себе страхов и ужасов, целую в губы, ловя хриплый стон, когда моя рука, будто живя своей жизнью, находит влажную и горячую плоть, что прячется меж идеальных бёдер. Под моими пальцами она пульсирует, посылая разряды тока через мои вены, сосуды, прямо в мозг, и я готов сдохнуть на этом самом месте, прямо в этот момент.