Подглядывающая
Шрифт:
Умело лавируя на шпильках между столиками, к месту происшествия подбегает администратор – та самая девушка, на которой отдыхал мой взгляд. Она подзывает уборщика, и молодой парень начинает орудовать шваброй. Девушка наблюдает за ним, заложив руку за руку. Что-то ей не нравится. Она делает уборщику замечание, но он и ухом не ведет. Тогда она хватается за швабру, пытаясь привлечь его внимание. Парень дергает за швабру – девушка внезапно ее отпускает – и парень, не удержав равновесие, падает.
Слышу смешки. Администратор от души улыбается.
Парень медленно поднимается. Стягивает
Несколько секунд он прожигает взглядом администратора, затем подходит к ней – весь зал, кажется, замирает – и рывком разрывает на ней блузку!
Девушка испуганно прикрывает обнаженную грудь. Во внезапной тишине слышно, как позвякивает на стеклянном полу оторванная пуговица.
А затем девушка-администратор, уже ни сколько не стесняясь обнаженной груди, срывает с головы шапочку Деда Мороза и начинается очень красиво и очень профессионально раздеваться под музыку. Тотчас же к эротическому танцу присоединяется «уборщик». И только тогда до меня доходит. Меня разыграли! Всех новичков в этом клубе разыграли!
Я поворачиваюсь к Эю.
– Как ты сказала? Натуралистично? – смеется он – и я улыбаюсь. – На прошлой неделе раздевалась гардеробщица, так даже бывалые поверили.
А ведь я обратила внимание и на то, что бутафорский бокал не разбился, и что парень упал слишком уж демонстративно, и что скромняга-администратор должна была бы носить лифчик под блузкой. Я все видела, но отмела эти мысли – потому что они не вписывались в нарисованную воображением картину.
Так же, как и в баре с брюнеткой.
Мне показалась странными и фривольность брюнетки, и несдержанность Эя. Но это не вписывалась в нарисованную картину, на которой одинокая женщина читала книгу, пока к ней не подсел незнакомец. А если они знакомы?
Я снова прокручиваю в голове тот вечер. Брюнетка входит бар, притягивая взгляды посетителей. Расстегивает пальто – пальцы порхают по пуговицам. Вижу, как ее пальцы скользят по ножке бокала, вино покачивается, облизывая стеклянные стенки.
Дверь открывается, вытягивая на улицу сигаретный дым. Эй отряхивает снежинки с плеча. Взгляд скользит по лицам, столам, стульям – и замирает на брюнетке.
Странно. Но теперь мне кажется, это не тот Эй, которого знаю я. С тем Эем мы еще не знакомы, не было преследования по ночной улице. Пока я даже не знаю, как звучит его голос. В центре моего внимания – брюнетка, а этому щеголю просто позволено вмешаться в историю.
Я назвала его щеголем? Не пижоном?
Да, он не пижон. Именно – щеголь. В нем есть шарм, притяжение, тайна. В баре словно был не Эй, а другой мужчина. Пижоном он стал позже.
Теперь, воображая, я могу увидеть куда больше деталей – мне не мешают ни расстояние, ни стекла, ни сигаретная дымка.
Он подходит в брюнетке. Она отрывает взгляд от книги, смотрит на Эя… Черт! Она его знает! Брюнетка знает Эя. Я вижу это по ее взгляду – лукавому, тягучему, соблазняющему.
Да, это просто фантазия, но она объясняет и несдержанность Эя, и фривольность брюнетки, и нежелание пижона рассказывать о ней. Объясняет даже причину, по которой
Мне жутко обидно. Эй провел меня!
– Эм!.. – доносится до меня словно издалека.
Это серьезная проблема при моем хобби – неумение абстрагироваться. Я зависима от картинки, которая рисуется первой. Я строю на ней истории, как на фундаменте. А она не фундамент – она иллюзия. Каждая деталь имеет значение. Я должна быть готова в любой момент отмотать назад.
– Последний раз предлагаю, зайка!
Доли секунды я не понимаю, где нахожусь, и кто меня окликает, – так далеко унесли меня мысли. Меня выдергивает из бара – и швыряет на стул стриптиз-клуба – в шум, блеск и море полуобнаженных тел.
Эй протягивает мне коктейль. Я жестом отказываюсь.
Что же ты скрываешь, пижон? В какие игры играешь?
Всматриваюсь в его лицо.
Кто же ты, Эй?..
– Ну, я сделал все, что мог, – он кивает куда-то за мое плечо.
Я оборачиваюсь – и сердце екает. Передо мной стоит парень в серебристых плавках, с белыми крылышками за спиной. Стоит слишком близко. Учитывая, что моя голова находится на уровне его талии, точнее, чуть ниже, мне становится неприятно и жутко неловко.
Смотрю на Эя. Его взгляд не выражает ровным счетом ничего.
Сглатываю комок в горле и медленно поворачиваюсь к «ангелу».
– Вы отказываетесь от нашего угощения. Мы очень расстроены, прекрасная незнакомка, – медовым голосом произносит стриптизер с крылышками.
Я коротко улыбаюсь из-за его манеры говорить о себе во множественном числе.
– Мы пришли сюда убедиться, что вы не оскорбите нас отказом от нашего дара.
Я улыбаюсь – уже вымучено – и качаю головой.
– Нам очень жаль, – печальным голосом произносит «ангел» и после этого я понимаю, откуда взялось «мы»: за его спиной выстраиваются клином еще четыре «ангела», похожих на него, как две капли воды.
Вот теперь мне действительно становится не по себе. Я бросаю взгляд на Эя, но по легкому вздрагиванию его губ понимаю, что помощи не дождусь.
– Тогда мы вынуждены наказать вас за нанесенное оскорбление. Полчаса вы проведете в клетке, – он щелкает пальцами – и свет прожектора высвечивает серебристую клетку на средней палубе. – Либо выпьете бокал до дна.
– Эй! – одновременно умоляю и угрожаю я.
– Эти парни не отступят, Эм. Я заказал по крейзи-меню «уговорить спутницу на бокал алкогольного напитка». Предупреждал же: «Хотя бы взгляни».
– Ххорошо! – я вскакиваю и хватаю бокал.
Пусть это будет пункт тщательно продуманного плана Эя! Пусть сейчас происходит что-то важное и значимое, и я не за просто так буду осушать этот бокал перед улюлюкающей толпой и хитрыми взглядами «ангелов».
Пробую на вкус крепкую, сладкую жидкость. Облизываю губы.
– Отличное начало, детка, – «ангел» расплывается в улыбке.
Прикрываю глаза – и делаю большой глоток. Коктейль на мгновение обжигает горло – а затем будто обволакивает. По крайней мере, не просится обратно, как это было после глотка мартини на выпускном в универе. Так что, дальше я просто пью, подбадривая себя перед каждым глотком.