Подглядывающая
Шрифт:
Может, вошел в образ? Считает, что мужчина в шикарном костюме-тройке, с белоснежным платком в нагрудном кармане и бабочкой не должен улыбаться?
Не то, чтобы прежний Эй мне нравился больше, но того парня я хотя бы немного знала.
– Скоро приедем, – предупреждает он – и сворачивает с трассы.
Прорезаем перелесок, затем – парк. Выезжаем к особняку, больше похожему на дворец. Эй врезает по тормозам.
Хватаюсь за ручку над головой.
В чем дело?!
– Что-то не так, – озвучивает
Прикрываю глаза.
Ну, когда у Эя что-то было «так»? Когда?!
– Слишком мало машин для помпезного приема.
Откидываюсь на спинку сидения. Мне уже все равно. Это мое последнее приключение с Эем – состоится прием или нет.
– Возможно, что-то поменялось, – Эй продолжает размышлять вслух. – Перенесли дату или время. Может, старуха заболела.
Старуха. Окей. Меня ничего не удивляет.
– Если заболела, меня к ней и на пушечный выстрел не подпустят. В общем, надо разузнать, в чем дело.
Валяй. Но я в этом участвовать не буду. Чтобы ты ни задумал. Мы договаривались только на прием.
Мне даже становится легче – все, с Эем покончено.
– Ты посидишь в машине, – он разворачивает Тойоту. – А я гляну, что и как.
Мы возвращаемся на трассу, затем снова съезжаем в перелесок, оттуда – в другой перелесок – и, наконец, ели расступаются. Но я ничего не вижу перед собой, кроме пелены снега на фоне черного неба с сиреневыми подтеками.
Эй открывает дверь и зарывается лакированными туфлями в снег по щиколотку.
Замерзнет. Простынет. И умрет.
Так тому и быть.
Еще минута – и он исчезает.
Я сижу, обхватив себя руками, смотрю в окно. Темнота, разбавленная снегом.
Под курткой у меня – лишь вечернее платье. Я стремительно замерзаю. Холод покусывают голые коленки, проскальзывает в рукава и гладит руки. Похлопываю себя по плечам – до тех пор, пока это не начинает напоминать самоизбиение.
И тогда до меня доходит, как сильно я попала.
Я понятия не имею, куда делся Эй, и вернется ли он.
Я не знаю, где нахожусь. У меня нет ключей от машины. У меня даже нет телефона, потому что его некуда было положить: ни одной подходящей сумочки для этого чертового приема!
Я не знаю, что делать. Просто не знаю. У меня нет вариантов, кроме единственного: ждать Эя. Довериться человеку, которого я не знаю. Который ничем это доверие не заслужил!
Пересаживаюсь на переднее сидение. Внимательно прощупываю карманы на «козырьке», в дверях. Не только запасных ключей – ничего нет. Все так чисто, будто Эй и отпечатки за собой стирает.
Открываю «бардачок». Тут погуще. Книга «Вино из одуванчиков». Сложно представить Эя за чтением книги. Или он ее возит, чтобы разжигать в лесу костер, уничтожая улики?..
Мое чувство юмора тоже
А что под книгой? Вот те-на! Фляга! И в ней что-то булькает! Бьюсь об заклад, это не остывший чай. Отвинчиваю крышку. Резкий запах алкоголя бьет в нос.
И какое из двух зол выбрать: остаться замерзать с трезвой головой или согреться, но на голову уже не надеяться?
Я делаю глоток. Язык и гортань обжигает, а затем лишает чувствительности, словно при заморозке. Второй глоток дается легче. Что ж я такое пью? Ром, виски?
Третий глоток уже просится наружу, но я заставляю себя сделать еще и четвертый. С каждым глотком уверенность, что я приняла правильное решение, крепнет.
Завинчиваю крышку и возвращаю флягу на место.
Как же красиво в лесу зимой! Из городского окна такую красоту не увидишь. А здесь – ели, снег, облака цвета латте плывут по черному небу. Я чувствую всеобъятность Вселенной и крошечность этой черной машинки, затерянной в снегах.
Но вот темнота расступается, и перед машиной появляется Эй. Как же я рада его видеть! А что это у Эя в руках?
Я мгновенно трезвею.
Забыв, что на мне туфли, выскакиваю из машины ему навстречу.
– Ккот?! Тты ппохитил кота?!
Икаю.
Улыбаюсь, растягивая губы едва ли не до ушей: пытаюсь сдержать гомерический хохот.
Я согласилась на прием, а что получилось? Я застряла в лесу в вечернем платье. Замерзла. Накачала себя какой-то дрянью. И когда казалось, что хуже уже не будет, пижон делает ход конем: он крадет кота!
– В машину! Быстро! – Эй отдирает кота от своего пальто и швыряет животное в салон.
Кот – огромный, размером с индюка – рыжий, как огонь, с визгом бросается под сидение. Я заскакиваю в машину. Эй с силой жмет на газ – и в салон просачивается запах паленой резины. Тойота дергается, разворачивается с такой скоростью, что меня прижимает к спинке сидения, как в самолете. А потом, кажется, мы и в самом деле взлетаем.
Дышать, наверное, я начинаю только на трассе. Верчу головой. Погони, вроде бы, нет.
Из-под сидения выглядывает – редко, но душераздирающе мяукая – рыжий великан. Под каждым фонарем камешек, прикрепленный к его ошейнику, дорого поблескивает.
Перевожу взгляд на руки Эя. Они в глубоких кровоточащих царапинах.
Мне жалко кота. Жалко Эя. Но себя мне жалко больше.
Прошу остановить машину, когда въедем в город. Домой доберусь сама. Лишь бы побыстрее покончить со всем этим.
– Хорошо. Тогда везем кота к тебе, – говорит Эй таким тоном, словно его предложение не звучит, как полная чушь.
Нет. Нет. Нет. Нет. Нет!
Я со всей своей страстью поворачиваюсь к окну – выйти из машины на ходу я не могу.
– Тогда ко мне, – соглашается Эй.