Подглядывающая
Шрифт:
То, что я вижу, – это важно? Эти сведения нужны?
Только сейчас я начинаю по-настоящему ощущать, что нарушаю закон.
Иду к Эю, чтобы задать вопросы, которые во мне скопились.
Заруливаю в спальню – и у меня на полном серьезе сердце пропускает удар.
На меня смотрит брюнетка.
Брюнетка стоит ко мне спиной, расстегивает алыми ноготками застежку алого лифчика и, повернув голову, замерев, не мигая – так же как и я – разглядывает меня в упор.
Проходит несколько секунд прежде, чем я осознаю, что это не настоящая
Опускаюсь на край незаселенной кровати.
Перевожу дух.
Очень большая кровать – как две мои. Или три. Все-таки две. Но кажется, будто три.
Одеяло на кровати скомкано. Простыни темно-синие – цвета ночного неба, шелковые, как в эротическом фильме. Провожу по ним ладонью – какие же гладкие! Может, спать на них не очень удобно, зато, наверняка, на них очень приятно… Я обрываю свои мысли – будто Эй может подслушать.
Он копается в ящике комода с нижним бельем, и от этой картинки мне становится не по себе.
Эй правильно расценивает мое выражение лица.
– Вот поэтому женщины и прячут в таких полках самое важное – будто у тех, кто проводит обыск, должны быть моральные принципы.
Похоже, я совсем не гожусь для этой роли.
Жутко хочется отпроситься, как в школьные годы во время контрольной, – подождать Эя с обратной стороны двери.
Но я все еще держусь. Исследую комнату: заглядываю под кровать, выдвигаю полки прикроватной тумбочки, смотрю, не скрывается ли кто за ширмой.
– Эм, зая, глянь, что я нашел, – Эй жестом манит меня к шкафу. Раскрывает дверь – и на меня всем своим видом выпячиваются, будто вываливаются, несколько рядов наручников, плеток и разных штуковин, о предназначении которых я могу только догадываться. Вот тебе и ласковые оттенки. Прежде чем судить о человеке, загляни в его шкаф.
– Какова оторва! – с огнем в глазах произносит Эй, щелкая плетью в воздухе.
На этом моменте я окончательно убеждаюсь, что сыщик из меня никакой, и Эй прекрасно справится в одиночку. В конце концов, должен ведь кто-то стоять на шухере. Или как там это называется у профессионалов.
– Пподожду зза дверью! – говорю я тоном, не принимающим возражений.
Разворачиваюсь – и слышу, как в замке проворачивается ключ.
Машинально пытаюсь запрыгнуть в шкаф – Эй ловит меня едва ли не на лету и тянет в противоположную сторону. Мы замираем за ширмой в ту самую секунду, когда распахивается входная дверь.
Я словно окаменела – не двигаюсь и какое-то время даже не моргаю. Только быстро и громко стучит сердце, будто резиновый мяч об асфальт. «Противозаконно», – единственная мысль, которую генерирует мой мозг.
Слышу шорох в коридоре. Прикрываю глаза – и теперь мне проще «увидеть», как Рената снимает сапоги, расстегивает куртку, вешает ее на вешалку. Хлопает дверца шкафчика.
Пытаюсь оценить свое положение. Ширма – плетеная, в японском стиле – не просвечивается, заметить
Бросаю взгляд на Эя. Он прикладывает указательный палец к губам.
Склоняюсь к щели, чтобы следить за происходящим.
В отражении коридорного зеркала вижу Ренату, на ней светлое платье из мягкой шерсти, чуть выше колен. Она поправляет волосы, любуется собой, соблазняет улыбкой отражение.
Я никогда не подглядывала вот так, по-настоящему. У меня всегда были пути отхода, всегда можно было соврать, что в этом месте, в это время я оказалась случайно. А сейчас я нарушала закон, и выдать меня мог даже неосторожный вдох. От волнения ладони стали ледяными – хоть согревай их дыханием, как на морозе.
Таких сильных эмоций я не испытывала уже очень давно.
Ширма будто разделяет два мира – мой, ледяной, застывший – и Ренаты – теплый, плавный, с запахом кофе, который она заваривает на кухне. Затем Рената включает музыку на мобильном – и я невольно улыбаюсь, узнав мотив. Андреа Бочелли «Vivo per lei». В моем плей-листе тоже есть эта песня.
Она пьет кофе в кабинете, возможно, за ноутом. Просматривает фото? Фоном звучит музыка.
Из комнаты Рената выходит переодетой. Поверх комбинации накинут кардиган, он сполз с плеч, повис на локтях. Рената поправляет его, но только с одной стороны. И от этой асимметрии в ее поведении – и ее мыслях – у меня мурашки по коже.
Она ходит по паркету босиком, в очках, с книгой в руках. Я впитываю каждое ее движение, которое получается уловить в дверном прямоугольнике.
Чувствую шевеление за спиной, оборачиваюсь.
Цепко глядя мне в глаза, Эй стягивает перчатки.
Снимает куртку.
Расстегивает манжеты рубашки.
Что происходит?!
Я настолько огорошена происходящим, что забываю о Ренате – и едва не задеваю ширму, когда внезапно слышу ее громкое «Алло!» в коридоре.
Эй хватает меня за плечи так сильно, что даже через куртку я ощущаю каждый его палец. Четким, тяжелым жестом Эй просит меня быть тише. И, после моего неуверенного кивка, продолжает раздеваться.
Стягивает рубашку. Затем – джинсы.
– …Отлично! – голос Ренты звучит уже из кабинета. – Встречаемся в пять.
Эй расстегивает пуговицу на джинсах.
Что он задумал?! Я хватаю ртом воздух, но ничего не могу произнести – нельзя.
Эй, уже обнаженный, склоняется к моему уху – так близко, что касается его губами.
– Я отвлеку ее. А ты сбежишь, – он вкладывает мне в ладонь ключи от машины.
Ничего не понимаю!
Несомненно, внезапное появление голого Эя в запертой квартире отвлечет Ренату, но как мне сбежать, чтобы она не заметила? Мне нужен более подробный план!