Подлинная судьба Николая II, или Кого убили в Ипатьевском доме?
Шрифт:
Отношение к этой теме, как Николая Александровича, так и его жены было резко отрицательным. Об их реакции рассказал в своем дневнике П. Жильяр, находившийся вместе с Царской семьей в Тобольске: «Вторник, 19 марта… Когда князь Долгоруков несколько времени спустя сказал, что газеты говорят об одном из условий, согласно которому немцы требуют, чтобы Царская семья была передана им целой и невредимой, Государь воскликнул:
— Если это не предательство для того, чтобы меня дискредитировать, то это оскорбление для меня.
Государыня добавила вполголоса:
— После того, что они сделали с Государем, я предпочитаю умереть в России, нежели быть спасенными немцами»
В письме к Вырубовой от 3/16 марта она писала: «… Такой кошмар, что немцы должны спасти всех и порядок навести. Что может быть хуже и более унизительно, чем это? Принимаем порядок из
Знала ли Александра Федоровна тогда о возможности разделения семьи как условия освобождения ее и детей из заточения, вытекающем из договора? Вероятно, знала, поскольку, несмотря на болезнь сына, сочла необходимым сопровождать Николая Александровича при вывозе его из Тобольска.
Таким образом, представляется весьма вероятным, что вечером 5 мая в «доме Ипатьева» в комнате Боткина присутствующими Николаем Александровичем, Александрой Федоровной, их поверенным в делах доктором Боткиным и членом Екатеринбургского Совдепа Украинцевым обсуждался вопрос не о подписании Брестского договора, как считала Татьяна Мельник-Боткина, поскольку для его подписания не требовалось мнение отрекшегося от престола императора, а о согласии Александры Федоровны вместе с детьми эвакуироваться в Германию в соответствии с пунктом 21 договора, упомянутым выше.
Мы не знаем, как шло обсуждение этого вопроса. Однако, если уж мы вступили на путь предположений, то с большой долей вероятности можно предположить, что Александра Федоровна отказалась уезжать без мужа. В результате у советской власти в Екатеринбурге появилась серьезная головная боль.
Одна из комиссий, о создании которых говорилось в Брестском договоре, прибыла в Екатеринбург в середине июня. Вот как сообщала об этом событии газета «Уральская жизнь» в номере за 12 июня 1918 года: «Германская комиссия. На днях в Екатеринбург прибыла германская комиссия № 8 по делам эвакуации находящихся в России германских пленных, военнообязанных и беженцев. Комиссия временно поместилась по Вознесенскому пр. в д. быв. Пиновского. Прибывшая комиссия одна из 17 однородных комиссий, рассеянных по разным городам России. Главная комиссия, объединяющая работу этих комиссий, находится в Москве. В прибывшую комиссию входят: председатель г. Глан, секретарь г. Вернер, заведующий отделом военнопленных г. Гау, заведующий отделом гражданских пленных гг. Денна и Симадер, представительница германского красного креста г. A.M. Венцель, пастор Уньгиад, старший врач г. Коменбах и значительный служебный персонал. С приездом германской комиссии прекратила свои функции комиссия по делам германских подданных».
Особенный интерес в этом сообщении представляет адрес, по которому расположилась комиссия — Вознесенский проезд, т. е. по соседству с домом Ипатьева. Шифровальщик из отряда особого назначения, охранявшего Царскую семью в период с 4 июля по 14 июля, Михаил Кованов в своих воспоминаниях упомянул белогвардейцев, рассматривающих дом Ипатьева из соседнего дома в бинокль. Возможно, речь шла именно об участниках этой германской комиссии.
О присутствии в Екатеринбурге германской комиссии упомянул и Жильяр при допросе его следователем Н.А.Соколовым (протокол допроса от 27 августа 1919 года: «Около 15 мая, когда я был в Екатеринбурге, я узнал там совершенно достоверно, что в это время в Екатеринбурге была немецкая миссия Красного Креста. Это удостоверяю я положительно. Я тогда был в ресторане вместе с Буксгевден и Теглевой. Рядом с нами сидели два каких-то члена этой миссии и сестры милосердия — немки и говорили между собой по-немецки. Я точно знаю, что миссия тогда уже уехала в Германию. Там знали о тех ужасных условиях, в коих находилась Царская семья». Правда не ясно — идет ли речь об одной и той же комиссии или о разных.
Прибывшая в Екатеринбург германская комиссия, несомненно, вела переговоры об освобождении «принцесс германской крови». Но Советская власть не забывала о суде над бывшим российским императором. В местных газетах 17 (4) апреля 1918 года была помещена заметка «Процесс Николая Романова». В газете «Наше слово» напечатано: «Верховной следственной комиссией, возглавляемой Крыленко, подготовлен ряд процессов видных деятелей старого режима. Серия процессов откроется процессом Николая II, который будет поставлен в первую очередь. Верховная следственная комиссия делит царствование Николая II на два периода — до 17 октября 1905 г. и после дарования конституции. Преступления бывшего императора за первый период его царствования следственная
Возможно, речь шла о поездке комиссара Яковлева в Тобольск. По крайней мере, время его появления в Тобольске (12/25 апреля) соответствует времени появления статьи.
Германцы требовали освобождения «немецких принцесс», Ленин требовал привезти Николая Романова в Москву для организации суда над ним, рабочие и солдаты Екатеринбурга, под влиянием эсеров и анархистов, составлявших значительную часть екатеринбургского правительства, требовали его расстрела.
Не могло быть даже намека на официальное освобождение Николая Романова, способное вызвать возмущение солдат и рабочих Екатеринбурга, которых поддержат эсеры и анархисты, находящиеся в Облсовете. А вывезти семью из Екатеринбурга в неполном составе без согласия Александры Федоровны, вероятно было невозможно. Вопрос был отложен, в надежде со временем придумать выход из сложившейся ситуации.
Надо отдать должное следователю Н.А. Соколову — он Хотя и поздно, но заинтересовался вопросом отношения Германского правительства к нахождению в заточении семьи русского императора, в состав которой входили и подданные Германской империи. Правда, обратил он на это внимание, уже находясь за рубежом, в 20-е годы.
Вполне возможно, натолкнул его на это допрос упомянутого выше капитана Малиновского, принимавшего участие в самом начале расследования в июле — августе 1918 года, допрошенного только через год. Из протокола допроса следователем Н.А.Соколовым (17–18 июля 1919 года) капитана Д.А.Малиновского: «… я не мог и сейчас не могу себе представить, чтобы власть в Германской империи не приняла никаких мер к спасению Императрицы, немки по крови, связанной узами родства с Германским Императорским Домом, а через нее и Императора и Их Семью. В то время Германия была сильна, и я представлял себе, что просто-напросто вывезли Августейшую Семью куда-либо, симулировав ее убийство».
А какова была в действительности заинтересованность германской стороны в сохранении жизни Царской семьи? В книге Р. Пайпса «Русская революция» вот что сказано по этому поводу: «Проявляя безразличие к судьбе Николая, Берлин тем не менее выражал озабоченность безопасностью Царицы, которая была по происхождению немкой, и тех, кого собирательно называли «немецкими принцессами» — дочерей Александры Федоровны и нескольких придворных дам немецкого происхождения, среди которых была Елизавета Федоровна, сестра Александры Федоровны. 10 мая Мирбах обсуждал этот вопрос с Караханом и Радеком и доложил в Берлин следующее: «Не рискуя, конечно, выступать как защитник свергнутого режима, я, тем не менее, сказал комиссарам, что мы надеемся, что с немецкими принцессами будут обращаться со всем возможным уважением, без мелких придирок, не говоря уж об угрозе их жизни. Карахан и Радек, которые замещают отсутствующего Чичерина, восприняли мое заявление с пониманием».
Аналогичный ответ получила и группа членов Государственного Совета, обратившаяся в германское посольство как к «единственной тогда силе, которая могла облегчить положение Семьи и предотвратить опасность, буде она Ей угрожала».
Граф Мирбах ответил: «…. судьба русского Царя зависит только от русского народа. Если о чем надо подумать, это об ограждении и безопасности находившихся в России немецких принцесс».
Возможно, эта озабоченность в Берлине судьбой «немецких принцесс» была вызвана стараниями Елизаветы Федоровны. По крайней мере, как было опубликовано, причиной ареста и высылки б. вел. княгини Елизаветы Федоровны 8 мая 1918 г. являются полученные сведения о том, что члены династии Романовых через Елизавету Федоровну сносились с правительством Германии.