Подлунное Княжество
Шрифт:
Стихи появились сами собой, и Ратибор не успел опомниться, как выпалил их, в искажённое гневом лицо Златы. Повисла тягостная тишина, изредка нарушаемая пофыркиваением коня. Ратибор проклинал сегодняшний день, проклинал коварного демона, что подбил его выбрать именно эту дорогу, проклинал
— Это про кого? — Злата смотрела прямо перед собой.
— Про тебя, — развёл руками Ратибор. Чего уж теперь отступать?!
— Ты же меня совсем не знаешь…
— Я слышал, как ты пела. Со мной что-то происходит, когда я смотрю на тебя. Ты просто не можешь быть плохой.
— Спасибо, — одними губами прошептала девушка. — Значит, и это про тебя не врут… Мне ещё никто не писал стихов.
— Хоть каждый день! — улыбнулся Ратибор. Он вдруг почувствовал себя легко и уверенно. — И ещё — теперь каждый, кто подойдёт к тебе с дурными мыслями, или скажет плохое слово, будет иметь дело со мной. Я…
Всадник не успел закончить, Злата оказалась рядом, приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щёку. В ту же секунду девушка развернулась и убежала в направлении города, оставив ошалевшего Ратибора посреди пыльной дороги в обществе беспрерывно размахивающего хвостом коня и тучи противно жужжащих оводов.
Если бы кто-то попросил рассказать всадника о тех временах, он скорее всего не поведал бы ничего вразумительного. Далёкое лето безвозвратно ушедшей юности не оставило в памяти Ратибора чётких воспоминаний. Условно его можно было разделить по цветовой гамме: серая дымка ожиданий встреч со Златой и радужно-пьянящая пелена свиданий. Всадник вряд ли бы вспомнил, какие события произошли в княжестве, но мог в точности описать каждую родинку своей суженой, вкус её поцелуев, запах волос и нежность кожи. После Праздника Середины Лета сослуживцы Ратибора начали поговаривать, что молодому всаднику скоро понадобится отдельный домик. Кое-кто язвительно замечал, что пара вполне подходящая — скороспелый вояка и девчонка выскочка. Некоторые советовали Ратибору одуматься и не влезать так рано в ярмо семейной жизни.
Всадник их слушал, но и насмешки, и мудрые советы оставались за пределами понимания. Что могли знать окружающие о его великой любви. Даже не любви, а ЛЮБВИ, той, которой ещё не было на свете, и наверное уже никогда не будет. Так считал Ратибор. С губ его не сходила счастливая улыбка. Слова, обращённые к возлюбленной сами собой складывались в рифмы. Юноше хотелось кричать и петь о своих чувствах. Он жаждал поделиться обретённым счастьем с вечно мрачным и недовольным миром.
Злата тоже сильно изменилась. Не было той дерзкой и готовой по поводу и без повода показать зубы девчонки. Дочь старосты стала приветливой и добродушной. Впервые, она попробовала по-приятельски поболтать со сверстницами-заложницами, и к удивлению обнаружила, что многие из них не настолько уж тупы и чванливы. Неудачливых ухажёров она теперь встречала не ехидной насмешкой, а сдержанным кивком. Те долго смотрели ей вслед и чесали макушки, гадая, какими такими посулами и подарками удалось безусому Ратибору завоевать сердце гордой красавицы. Боярин Иван, щека которого чесалась при каждой встрече с девушкой, утверждал, что волхв Всевед обучил мальчишку тайному слову. Ещё говорили… Мало ли что болтают в красоградских пивнушках и на торговой площади? Все сходились в одном — более красивой пары давно не было в столице. Обсуждали так же сохранится ли любовная страсть в юных сердцах после свадьбы и нескольких лет совместной жизни.
— Время покажет, — философски заявляли те, кто уставал строить предположения.
Время показало… Но совершенно не то, чего ждали многочисленные
Ратибор проклинал дурацкие обычаи — родительское благословение, выкуп невесты у подруг, трёхдневное застолье в отчем доме каждого из вступающих в брак. Зачем нужны эти чёртовы обряды двум любящим сердцам, спрашивал он себя. Из подсознания всплывало затянутое паутиной и покрытое мхом слово — традиция. Всадник возненавидел традиции. Почему человек паривший на крыльях счастья, должен обязательно рухнуть в пучину отчаяния? Судьба… Ратибор отказался подчиняться судьбе. Зачем гибнут ни в чём неповинные люди? Война… Всадник объявил войну войне. Он поклялся мстить — бескомпромиссно и безжалостно. Какая может быть жалость в мире, где его лишили счастья?!
Всё было потом, а тогда, за месяц до Праздника Собранного Урожая, пьяный от счастья Ратибор провожал Злату в Моховое. Родители девушки обо всём знали. Благословение было пусть необходимой, но формальностью. За неделю до праздника всадник с друзьями (Сиггурд согласился исполнять роль отца, рано осиротевшего Ратибора) выедут в сторону Мохового. Трёхдневное застолье в доме невесты, затем Красоград — три дня в казарме… И они принадлежат друг другу! До самой смерти, и даже после, как говорит во время обряда жрец Калаша. Ратибор сгорал от нетерпения, дожидаясь заветного дня.
Сообщение о войне пришло внезапно. В один день армия Справедливого перешла восточную границу почти на всём протяжении. Вчера гонцы наместников сообщали, что нет никакой опасности, а сегодня собранное ими ополчение бежит под натиском мятежников. Подмога из Поморья и других западных провинций, выступившая к столице только с началом осенних дождей, безнадёжно увязла на раскисших дорогах. Справедливый прислал к Яромиру гонца с требованием освободить несправедливо занимаемый им трон.
Гонца посадили на кол; всадники и столичное ополчение готовились выступить навстречу стремительно продвигающемуся войску самозванца… Сиггурд с началом военных действий вытребовал место в отряде. Князь доверил ему подразделение разведки. Северянин взял Ратибора себе в помощники.
Всадник воспринял разгоревшийся конфликт, как досадную помеху отодвинувшую сроки свадьбы. С другой стороны это даже неплохо: отличится в предстоящих битвах, чтобы с гордостью поглядывать на родню невесты, после разгрома Справедливого. В победе Ратибор не сомневался. Да и в чём можно было сомневаться.
Всадник думал об этом, присутствуя на допросе взятого ночью языка. Мятежник отведавший смоченного в соляном растворе кнута и познакомившийся с раскалёнными щипцами, рассказывал обнадёживающие вещи. Наместники, преодолевшие ступор первых дней войны, пытаются наладить оборону городов… Отрадно, что и простой народ сопротивляется банде самозванца. Вон в каком-то селении сотня крестьян, вооружённых кто чем, во главе со старостой, двое суток сдерживали конные отряды бунтовщиков… Молодцы! Жаль конечно, что сгинули, но на то и война… Старосту на дверях дома распяли, живот распороли и оставили умирать. Дочь его, чтобы избежать лап мятежников облилась огненной жидкостью, схватила факел, сама себя сожгла… Храбрая девушка… Её тоже, наверное, кто-то любил…
— … запамятовал я, как та деревня прозывается, — шамкал разбитыми губами мятежник. — Неказистое название такое… Вспомнил! Моховое! Надолго мы там застряли…
Ратибор сперва не понял, почему головы присутствующих в комнате всадников повернулись в его сторону. И от чего они все так странно смотрят? Память автоматически перемотала назад слова мятежника. Моховое… Староста… Дочь… Злата!!!
— Нет! — прошептал Ратибор.
Светильники в комнате, вдруг начали подпрыгивать и кружиться, ноги стали ватными. Всадник опустился на лавку. В мозгу вспыхнула ярко-красная точка, плюющаяся отточенными молниями ярости. Ратибор задыхался. Предметы обрели чёткие очертания… даже слишком чёткие. Мышцы, кости, всё тело налилось нечеловеческой силой, всадник чувствовал, как глаза вылазят из орбит, а во рту закипает слюна.