Подлунное Княжество
Шрифт:
— Ну, ты чеснока и наелся! — послышался её приглушённый голос. — Вампиров что ли боишься?
— Нюхнула бы ты снадобье, которым я вчера после бритья щёки мазал. Чеснок бы розой показался.
— Представляю.
— Дай мне тогда пилюльку пожевать. Глядишь, и посвежею, как все в вашем Мире.
Девушка протянула Ратибору белоснежную подушечку. Всадник закинул её в рот, моментально разгрыз и принялся мерно двигать челюстями. Занятие неплохое, чтобы время убить, особенно, когда в желудке ощущается приятная тяжесть. Некоторые в таких случаях в носу ковыряются или ноги грызут, куда боле неблаговидное и омерзительное занятие. А тут, мни да мни себе зубами эластичный комочек.
— Откуда же всё-таки здесь это? — Света снова рассматривала затейливую упаковку.
— А откуда в степном городишке какая-то тушенка? — вопросом на вопрос ответил Ратибор. — Карандашики всякие? Уж такой народ торговцы — без мыла из Мира в Мир пролезут, лишь бы барыш получить.
— Ты знаешь, перед тем, как… Ну, понимаешь, машина врезалась, или перевернулась, или ещё что-то, я даже не знаю точно, что случилось… Карма, она в кузове заперта была, так дико завыла… Они даже про меня забыли… Михей, он за рулём был, закричал, что кто-то на дороге… Я только мельком глянула… Почти ничего не разглядела… Потом вспышка и… Ты… , — девушка смотрела в темноту, словно надеясь увидеть там и восстановить в памяти всё происшедшее. — Фары скользнули… Нет, мне всё-таки показалось… Знаешь… Куски шоссе вырываются из темноты… Прямо на тебя несутся… Машину крутит… Собака воет… Потом замирает всё, словно кто-то кнопку на видаке нажал… Знаешь, паузу… Фары в одну точку упираются, а там человек… Такой, как во всяких фильмах про рыцарей… Ещё клип есть у Чичериной… На монаха похож… Машина прямо на него… Он не двигается… Я зажмурится хочу, а глаза не закрываются… Кажется, завизжала… Вижу, а монах сквозь машину проходит… Уже в салоне… Я не оглядывалась, но, наверное, он там так и остался стоять… Потом вспышка… Бред какой-то!
Ратибор сидел, не отваживаясь поверить в собственную удачу. Клипа Чичериной он не видел, даже не знал, что это такое, но вот, как выглядят монахи, помнил со слов Михеича. И собственное видение, когда исчезала повозка, и которое он принял за игру воображения, чётко стояло перед глазами. Девяносто из ста, что здесь не обошлось без Мериддина! Проклятый колдун совсем рядом и затеял какую-то игру, где девушке отведена неясная пока роль. Не стал бы он просто так выдёргивать её из рук насильников и закидывать в Межмирье. С повозкой всё ясно. Колдун испугался пресловутых последствий и изменений, потому отправил её обратно. Видать, много сил пришлось потратить, собаку перебросить не смог, оставил здесь. Что же он всё-таки задумал?
— Ну, чего ты молчишь? — оборвал его мысли голос Светы. — Считаешь, что я от страха умом тронулась?
— У монаха того плешь была и козлиная бородёнка? — поинтересовался Ратибор.
— Ты издеваешься? Я же говорю — мельком видела! У него, по-моему, лицо чем-то даже прикрыто было…
— Капюшоном?!
— Может и капюшоном… Он… Настоящий? — девушка наградила Ратибора подозрительным взглядом. — Не галлюцинация? Кто-то из твоих приятелей? Или тоже за нами гонится?
— Гонится, — усмехнулся всадник. — Только не он за нами, а мы за ним.
— Так ты его знаешь? Это из-за него… всё?
— Думаю что да.
— Зачем?
— А тебе бы хотелось остаться с тремя насильниками?
— Нет… Но зачем… сюда?
— Вот и спросишь при встрече. Прежде, чем я приговор приведу в исполнение.
— Какой приговор?
— Свой собственный, от имени Подлунного княжества!
— Так он… Я домой хочу! — Света беспомощно огляделась по сторонам. — Зачем мне всё это? Почему со мной? Я не хочу!
— Насколько я понимаю, у тебя в ту минуту не особо богатый выбор был, — напомнил Ратибор. Жестоко, конечно, но в таких случаях
— Ты хочешь убить этого монаха?
— Тем и стоим.
— А если он тебя?
— Значит, мне не повезло.
— Ты так спокойно говоришь о смерти.
— А как ещё о ней говорить? Я не святой, конечно, но когда придёт время, мне не стыдно будет посмотреть в глаза богам и ушедшим раньше товарищам. Так к чему же мне страшится смерти?
— А если… , — Света смотрела в землю, — … если твоя смерть кого-то огорчит?
Всадник рассмеялся:
— Моя Родина обратилась в лоскутное одеяло. Мой князь убит бунтовщиками. Мои товарищи пали в боях. Моя невеста сожгла себя заживо, предпочитая смерть бесчестью. Кому жалеть о том, что где-то вдруг сгинет последний из всадников? Я — предсмертная судорога своего Мира, длящаяся пока жив Мериддин.
— Страшно, — прошептала девушка. — Это страшно. Есть другая жизнь. Нормальная.
— Другая? — усмехнулся Ратибор. — Построить дом, посадить дерево, родить сына! Слыхал! Только в жизни всё не так! Рано или поздно придут те, кто сожжёт твой дом, срубит дерево, убьёт сына. И что тогда? Начинать всё заново, тешась надеждой, что в следующий раз несчастья пройдут мимо? Дрожать и кланяться каждому, кто кажется сильнее? Угождать новому правителю и его наместникам? И всё ради того, чтобы после тебя осталась кривобокая хибара, чахлая яблоня и шляющиеся по кабакам обормоты?
— Но почему?
— Потому, что в этой заповеди пропущено начало — расчисти участок земли и сумей оборонить его! Потом уже всё остальное.
— Но жить ради убийства. Это неправильно.
— А что правильно? Желать бросить в закрома на одну горсть зерна больше, чем у соседа? Мечтать набить светёлку кучей барахла, чтобы смотрелось не хуже, чем у людей? Откладывать по серебряной монетке на чёрный день и с вожделением взвешивать потяжелевший кошель? Это зовётся правильным? Да от такой жизни сперва запьёшь, а потом наладишь петельку, и гори всё синим пламенем! В жизни, в существовании своём надо хотеть чего-то святого! Понимаешь?! СВЯ-ТО-ГО!!! Недостижимого! А не сундука с тряпьём и не лишнюю телегу навоза на пашню.
— Но другие же не лезут в петлю? — возразила девушка.
— А разве же они ещё живые? — губы Ратибора тронула горькая улыбка. — Разве отличаются они от трупов? Хотя, не знаю я! Может и есть толк в их существовании, но не по мне это. Не может тот, кто по Мирам ходил, считать, что у него за огородом Вселенная кончается. Тот, кто со смертью за руку здоровался, смотреть, как с поцарапанным пальцем к знахарю бегут. Наблюдать за пьяными мордобоями, слышать пустые угрозы и нелепые клятвы после того, как на твоих руках умирали товарищи. Восхищаться фокусами заезжих скоморохов после общения с могучими чародеями. Ждать смерти, лёжа в постели и теряя силы, когда есть возможность погибнуть в бою. Нет, уж лучше, действительно, в петлю, чем такая жизнь.
— Что ты заладил — петля да петля?! — поморщилась девушка. — Словно тебя кто-то заставляет! Живи, как хочешь. Я вот не понимаю, разве убийство — это святое?
— Не убийство, но возмездие! — руки Ратибора как-то сами собой скрестились на груди, а подбородок задрался к небу. — Пока Мериддин чует моё преследование, он не может спокойно творить пакости. А раз так, то Миры хоть чуточку становятся лучше.
— И всё благодаря тебе? — покачала головой девушка.
— И мне тоже, — всадник скромно шмыгнул носом.