Подлунное Княжество
Шрифт:
— Иссох ты, парень, — вздыхал командир подразделения разведки, Сиггурд, глядя на своего заместителя. — Живёшь, словно взаймы. Эх, либо окончательно в тень обратишься, либо станешь славным воином.
Может и зря он тогда отказывался от жарких объятий и мимолётной любви. Глядишь, и узнал бы что-нибудь о созданиях, кои на него так похожи и в то же время совершенно другие. Может и не чувствовал бы себя сейчас, как неопытный рыбак, выбежавший на тонкий лёд; или как неуклюжий медведь, попавший в крошечную посудную лавку.
Трава становилась всё ниже и ниже. Она уже не качалась на ветру, убегая к горизонту жёлтыми волнами, а цепко стелилась по земле,
Ратибор оглянулся. Каурой изменения пришлись по вкусу. Лошадь то и дело, опускала голову, чтобы ухватить сочный лист и продолжала путь, хрустя зелёной мякотью. Света вертела головой, разглядывая изменившиеся окрестности. Заметив, что всадник смотрит в её сторону, она помахала ему рукой. Ратибор махнул в ответ, и собрался было присоединиться к спутнице (с исчезновением высокой травы отпала необходимость в головном дозоре), как его внимание привлекла группа странных животных.
До стада расстояние было не меньше выстрела из револьвера, однако всадник, никогда не жаловавшийся на зрение, сумел разглядеть здешних обитателей во всех подробностях. То, что это не хищники, догадался бы и младенец — большинство зверей, уткнувшись мордой в землю подобно Каурой, воздавали должное сочной траве. Несколько животных облепили пузатый ствол дерева, и что-то слизывали с коры. Двое — то ли самых сытые, то ли претендующие на место вожака — выясняли отношения в стороне от других. Крупные (выше человеческого роста) поединщики стояли друг напротив друга на мощных задних лапах, для верности ещё и подперевшись хвостом, их маленькие передние лапки мелькали в воздухе, стараясь задеть противника, а заодно отвести удар от себя. Всё это так походило на стычку двух подвыпивших простолюдинов, что Ратибор невольно улыбнулся.
Подобных зверей всадник никогда не видел: голова как у оленей, туловище и лапы как у гигантских зайцев, мех короткий, рыжий, хвост длинный и с виду мощный, таким по ноге шибанёт — мигом переломит. Ратибор пригляделся к щиплющим траву зверям и тихонько ахнул — у одного из едоков из брюха вылезла маленькая голова и принялась с аппетитом поглощать листья. Боги-покровители, звери-то двухголовые!
— Ой, мамочки! — Ратибор чуть не подавился своим удивлением, когда за спиной раздался восхищённый визг. — Кенгуру! Живые!
Если уж столь бурное выражение радости испугало всадника, то что говорить о чудных зверях? В мгновение ока были забыты и сочная трава, и потешная драка, и кора дерева. Гигантские зайцы с оленьими головами, не раздумывая, о происхождении шума, решили убраться подобру-поздорову. Подобно исполинским кузнечикам они уносились вдаль, едва касаясь земли мощными задними лапами.
— Ты видел?! — глаза девушки (пока Ратибор наблюдал за чудными зверями, она успела догнать его) светились счастьем. — Кенгуру! Настоящие! С ума сойти!
— Если по каждому зверю, что нам попадётся, с ума сходить — никаких мозгов не хватит, — сердце всадника, которое при неожиданном крике подскочило к горлу, теперь вроде опускалось на место, продолжая колотиться, словно овечий хвост. — А если бы ты василиска увидала, тогда что? На голову бы встала?
— Как ты не понимаешь?! — девушка спрыгнула с седла. — Я же кроме кошек и голубей никого не видела! Ёжика ещё, в детстве. А здесь кенгуру! Настоящие! Они же в Австралии живут! Мне там никогда не побывать! Понимаешь?! Никогда!
— Сутки назад тебе Межмирье сном казалось, — мрачно
— Ну что ты такой бука?! — Света схватила его за плечо и легонько встряхнула. — Чуть что — брови на переносицу и бу-бу-бу. Ты что столетний дед?! Ну-ка улыбнись! Немедленно!
Лицо девушки приблизилось вплотную к Ратибору. Всадник видел в глубине тёмных глаз отблески восторга, удивления и ещё каких-то чувств переполнявших её сейчас, ноздри щекотал аромат волос, щёку согревало слегка отдающее мятой дыхание.
— Ну же! — сорвался шёпот с таких близких и кажущихся такими мягкими губ. Голова всадника закружилась, кровь побежала быстрее, он почувствовал, как тело становится бесплотно-лёгким и одновременно наливается непрерывно растущей, не умещающейся в телесной оболочке и рвущейся наружу энергией. Он чувствовал, как кожа пылает словно объятая огнём, и в ту же секунду покрывается пупырышками, словно от ведра ледяной воды. Дышать становилась всё труднее. Его потрескавшиеся губы сами собой приближались к губам девушки и вдруг ни с того, ни с сего растянулись в идиотской улыбке.
— Наконец-то! — вырвался из часто вздымающейся груди Светы полувздох-полустон, и собравшийся было отпрянуть в смущении Ратибор одним рывком преодолел то мизерное и в то же время огромное расстояние, разделявшее их губы.
Произошедшее дальше слилось для Ратибора в череду ярких вспышек, наполнявших мозг яркими неведомыми раньше цветами и отдающихся сладостной дрожью по всему телу. Где-то на задворках скалилось раздражение от мешающей одежды, мигал и сигналил маячок благоразумия, напоминая о грозящей опасности. Но всё это тонуло и захлёбывалось в гигантской волне желания. Желания слиться, срастись с этим податливым и хрупким телом, которое при этом было переполнено и щедро делилось неведомой ранее силой. Не силой мышц и магических заклятий, а древней, доступной не каждому мощью, способной подкинуть к самым звёздам и объединить все Миры в один — умещающийся в твоих объятиях.
— Если бы ты тогда не улыбнулся, — Ратибор и Света лежали на мягкой траве, укрывшись плащом. — Я бы ни за что не отважилась. С тобой иногда страшно стоять рядом. Чуть что — опасность… бу-бу-бу… идти надо… бу-бу-бу… я всё знаю… бу-бу-бу, — последнюю фразу девушка произнесла, приподняв голову с плеча Ратибора, хмуря брови и подражая его голосу.
— Так уж и бу-бу-бу, — лёгкая улыбка тронула губы всадника.
— Ты себя со стороны не видел, — тонкий палец гулял по груди Ратибора, приятно щекоча и цепляясь за редкие завитки чёрных волосков. — Мало того, что исподлобья на всех смотришь, ещё чёлку на глаза скинешь, губы подожмёшь, щетину скрести начнёшь, аж дрожь пробирает. Сперва проснуться хочется, а потом подумаю — и словно кто-то снова к тебе подойти заставляет, заговорить. Дрожу как осиновый лист, от страха глупости всякие болтаю, и не то, что проснуться — отойти не могу. Приятель твой сразу понял в чём дело.
— Я думал, Беовульф просто насмешничает…
— Я тоже… Ты надутый ходишь — не подступись, я с ума схожу, а белобрысый шуточки свои отпускает. Ужас!
— Если бы я знал…
— Ладно, вы, мужики, никогда дальше своего носа не видите. Самой надо было догадаться. Вчера, когда ты про всякие умные вещи начал рассуждать, я совсем нос повесила. Угораздило, думаю, тебя, Светка, на этого сухаря запасть! Сижу, поддакиваю, а самой реветь охота… Сегодня, словно прорвало что-то — ты ругаешься, а я с лошади слезаю и думаю — хоть что-нибудь в тебе человеческое есть? Хоть крохотулечка какая-нибудь? Не знаю, что бы было, если бы ты не улыбнулся, — девушка потёрлась щекой о плечо Ратибора. — Сразу таким молодым стал… Симпатичным.