Поднять на смех!

Коллектив авторов

— Хороший ты человек, Рахима. Но мыслишь не по-современному, — усмехнулся зоотехник. — Ну скажи, как можно работать в котельной и ничего не знать о мировых запасах угля? Смешно сказать, наш кочегар даже не знает, имеются ли запасы угля в Антарктиде!

— Какой ужас! — сделала большие глаза Рахима. — А коровы-то — те и вообще про Антарктиду не слыхали.

Она сходила домой за вилами и почистила коровник. Но коровы продолжали требовательно мычать. Рахима принялась искать работника, раздающего корм.

— Что за беспечный человек? — возмущалась она. —

У скотины кормушки пустые, а он где-то прохлаждается!

— Не возводи напраслины на человека, — опять встрял зоотехник. — Коровий кормилец еще вчера отбыл на совещание о том, как научить коров правильно жевать солому.

Рахима покачала головой и положила перед животными мерзлую солому.

— Жуйте, как умеете, — сказала им Рахима и включила доильный аппарат. Но он не заработал.

— Неужели и аппаратчик набирается знаний? — испугалась Рахима.

— Угадала, — ответил зоотехник. — Сейчас он в соседнем районе слушает лекции по истории доения.

— Выходит, кроме вас, на ферме не осталось ни одного специалиста? Так что же вы тут слоняетесь? Скорее беритесь за дело!

— Ишь какая быстрая! — возмутился зоотехник. — А это видела?

И он продемонстрировал Рахиме телефонограмму. В ней было сказано, что зоотехнику необходимо срочно выехать на конференцию по вопросам использования рогов в прикладном искусстве.

В это время подъехал председатель колхоза.

— Я только что с совещания, — проинформировал он. — Прошу через час собраться в красном уголке. Рекомендовано провести беседу о пользе коровьего молока.

— А не провести ли нам и беседу для коров? — предложила Рахима. — Тема: «Самообслуживание крупного рогатого скота в условиях поголовной тяги к знаниям».

ОТ ЧЕГО ЗАВИСИТ СЧАСТЬЕ?

Мой покой часто зависит от ерунды. Вот, например, я только что въехал в новую квартиру. Казалось бы, событие не такое уж и грустное, квартирка что надо: паркетные полы, встроенная мебель, большая прихожая, балкон, о котором я всю жизнь мечтал, кругом кафель. И тем не менее я хожу расстроенный. И повинна в этом всего-навсего одна кафельная плитка. В ванной комнате под самым потолком я обнаружил небольшую квадратную брешь. То ли строителям не хватило этой плитки, то ли примета у них такая — не оставишь маленькой недоделки, не видать тебе премии. У каждого свои странности.

Побежал я к технику-смотрителю с просьбой устранить недоделку, а он меня на смех поднял: «Да вы что, — говорит, — издеваетесь! Вон в пятой квартире унитаз забыли поставить, и то ничего! А двадцать первая вообще в гости к соседям ходит через дыру в стене. А вы с плиткой пристаете! Постыдитесь!»

Стыдно мне стало, а как быть? В магазинах с кафелем перебои, а когда его выбрасывают, к прилавку без брандспойта не подойти. Да и глупо бы это выглядело, если бы я целый день проторчал в очереди, а добравшись до цели, брякнул: «Заверните одну штучку!» Все продавцы сбежались бы поглазеть на меня.

Попробовал я выкинуть из головы

эту плитку — заходя в ванную, старался не глядеть вверх. В конце концов, убеждал я себя, едва заметная брешь под потолком никак не ущемляет человека. С ней можно вполне счастливо жить. В крайнем случае на место недостающей плитки можно вмонтировать портрет родного дедушки. Предков надо чтить.

Только все равно на душе было неспокойно. Просыпаясь по утрам, я ощущал легкую досаду, которая к концу дня вырастала в неудовлетворенность жизнью. Чувство было такое, словно природа обделила меня самого, недовложив в мой организм какую-нибудь селезенку.

Все эти внутренние терзания и толкнули меня на необдуманный шаг. Я проник на соседнюю стройку, где стройматериалы, в том числе и кафель, были разбросаны как попало. И выудил в груде металла и досок одну плиточку.

— А ты ее клал туда, плитку-то? — раздался за моей спиной чей-то грустный голос.

Я оглянулся и увидел мужчину в телогрейке. В глазах его была печаль.

— Не клал, — признался я.

— Вот и положи, где взял.

Я аккуратно засунул плитку под металл и доски.

Мы помолчали, приглядываясь друг к другу. Что-то нас сближало — и на его лице я прочитал какую-то неудовлетворенность.

— Знаешь ли ты, жулик, что полагается за это? — задумчиво спросил он.

— Я не жулик, — вяло сказал я. — У меня брешь в ванной. Для полного счастья мне не хватает только одной плитки.

— А мне после наезда на столб для полного счастья не хватает всего одной фары для «Жигулей», — почти трагически произнес он. — Но я же не пытаюсь снять фару с чьей-нибудь машины!

Я посмеялся над ним:

— Мне бы ваши заботы! Я механик «автосервиса» и хорошо знаю, что фары у нас есть.

— А очереди на два месяца? — уже менее трагично спросил он.

— Очередь тоже имеется, — подтвердил я.

Мы посмотрели друг на друга просветленно.

— Как мало человеку надо для полного счастья! — глубокомысленно сказал он.

— Да, — подтвердил я. — Мне нужна всего одна плитка кафеля, а вам всего одна фара.

— А главное, человеку надо, чтобы его понимали. Вы понимаете меня?

— Понимаю, — заверил я его. — Приезжайте ко мне завтра — поставлю фару без очереди.

— И я понимаю вас, — заверил он меня. — Можете взять вон тот ящик кафеля.

Так я заделал свою брешь. А заодно и потолок в ванной выложил кафелем. И обрел внутренний покой. И все благодаря — подумать только — какому-то ерундовому столбу, на который наехал мой новый знакомый.

КРАСАВЧИК ШАРМАЕВ

За окном лениво порхали снежинки. Шармаев пытался подсчитать, сколько их пролетает в оконном проеме за одну минуту, но налетал ветер и снежинки устремлялись кверху, как бы издеваясь над Шармаевым и сбивая его со счета. Как председатель колхоза Шармаев мыслил аналитически: каково там его коровушкам на ферме без крыши, велик ли снежный покров на их пятнистых боках.