Поднятые до абсолюта
Шрифт:
— Сам догадался?
— Четырнадцать лет — совершеннолетие чудотворов и мрачунов. Значит, Враг начинает набирать силу в четырнадцать. Может быть, он учится со мной в одной школе!
— Ага. А может, живет в лесу с мамочкой-росомахой, — улыбнулся Змай.
— Я думаю, ерунда это. Про росомаху. Метафора. Вот нашего учителя Важана студенты тоже зовут старой росомахой, может быть, кто-то из родителей Врага имел такое прозвище. Или Танграус употребил выражение про росомаху как ругательство.
— И по каким же тогда признакам ты собираешься его искать? В Славлене восемьсот тысяч
— Я думаю, надо спросить мрачунов. — Йока испытующе посмотрел на Змая.
— У… — протянул Змай, — а то чудотворы не спрашивали! Мрачуны собственных секретов раскрывать никому не собираются. За последние четыреста лет ни один из них не выдал своих даже под пытками. Это клан сильных людей.
— А я и не предлагаю узнать у них что-то силой. Но можно же действовать хитростью…
— Йока Йелен — самый хитрый парень в Славлене? Хитрей всех чудотворов, вместе взятых?
— Дело не в этом. — Йока попытался изобразить высокомерие, но у него почему-то не вышло. — У меня есть идея. Я могу прикинуться сиротой, сыном мрачуньи, который ищет могилу матери и хоть каких-нибудь родственников. Мне кажется, мрачуны могли бы принять участие в судьбе несчастного сиротки, а? Ведь сын мрачуньи необязательно мрачун, правда? Но вроде как свой… Если проехать по окрестностям Славлены, наверняка кого-нибудь из мрачунов можно найти.
— Идея, конечно, продумана хорошо. Со знанием психологии мрачунов. Но ты что-нибудь слыхал о такой науке, как статистика? Генетические мрачуны составляют около двух процентов от всего населения Обитаемого мира. Большинство из них — латентные, то есть не осознающие своих способностей. Так что бедный сиротка в девяноста восьми случаях из ста никакого сочувствия не добьется. А примерно в сорока из них запросто может получить прямо по морде. И хорошо если только по морде.
— Я слышал о статистике и понимаю, что это риск со всех сторон. Но есть беспроигрышный вариант: надо действовать через женщин. Во-первых, они жалостливей мужчин. Во-вторых, они драться не полезут. А в-третьих — они будут разносить слухи, и информация может дойти до кого-нибудь из мрачунов. А?
— Здорово, — кивнул Змай, — информация в этом случае обязательно дойдет до кого-нибудь из мрачунов. Но сначала — до кого-нибудь из мужчин.
— А я, между прочим, никого не боюсь. — Йока сделал серьезное лицо и поднял голову. — Меня, между прочим, Стриженый Песочник драться с сытинскими берет в следующее воскресенье.
— Йока Йелен, я нисколько не умаляю ни твоей храбрости, ни боевых качеств. К тому же Стриженому Песочнику, разумеется, видней.
— Ты знаешь Стриженого Песочника? — удивился Йока.
— Конечно нет. Но догадываюсь, что это мастеровой парень лет семнадцати-восемнадцати, предводитель местной шпаны. И наверняка мама Йоки Йелена упала бы в обморок, если бы увидела своего сына в такой компании.
Йока не собирался смеяться (он вообще не очень любил смеяться над шутками, это роняло его в глазах окружающих), но не удержался и прыснул, представив, как мама встречает его в обществе Стриженого Песочника.
— Слушай, у меня есть другой план, — Змай плотно приложился
— Какой?
— Если ты и в самом деле хочешь найти Веч… Врага, начать надо с того места, где недавно арестовали какого-нибудь мрачуна или мрачунью. И попробовать познакомиться с его родственниками.
— А… а как же я узнаю, где арестовали мрачуна? — удивился Йока.
— А газеты на что? В газетах всегда пишут об аресте мрачунов.
Из дневников Драго Достославлена
Но вернемся к вопросам веры и климата, так тесно связанных в этом государстве между собой. Преодоление культа колдунов видится мне сложной (если вообще выполнимой) задачей. Успехи реформации Храма (называемого здесь «Большой Раскол»), так победоносно прошедшей в некоторых развитых государствах Исподнего мира, объясняются не столько мощью Храма (военной, политической, экономической), сколько его властью над умами верующих. Молки же просто не заметили реформ, появление ликов чудотворов в храмах никак не повлияло на веру молков (и их усердие в отправлении культа). Чудотворам поклоняются единицы фанатиков (в здравости рассудка которых я несколько сомневаюсь).
20-23 декабря 79 года до н. э.с. Исподний мир
Он ушел ночью, убедившись, что хозяин крепко спит. Это было самонадеянно, если не сказать — глупо. Но оставаться там Зимич больше не хотел. Он не испытывал ни ненависти, ни обиды и даже пытался оправдать Айду Очена: тот не желал ему зла, просто не понимал, почему Зимич не хочет становиться змеем. Оправдания выглядели жалко, и сквозь них в голову просачивались мысли куда более страшные: не желание ученого закончить научный труд — что-то иное заставляет хозяина искать ручного змея. Тревога — холодная гадюка с треугольной головой — никак не исчезала.
Полусумасшедший старик-колдун верил, что встречается с духами, но Зимичу доводилось читать несколько трудов о колдунах и мирах, которые им грезятся: сказки о злых духах хорошо рассказывать на ночь детишкам.
Ночь была вьюжной и холодной, и если в лесу ветер лишь шевелил верхушки елей, то на реке свистел в ушах и взвивал снег со льда и берегов. Зимич надеялся выйти на санный след, где идти станет легче, но путь замело, и он никак не находил наезженной дороги под ногами.
Липкий снег засыпал шапку и набился под воротник, меховые отвороты рукавов обледенели и царапали запястья, лицо горело, потому что время от времени приходилось его вытирать. С рассветом ветер не только не стих, но и подул сильнее, к низовой метели добавился густой снегопад, но Зимич решил, что это к лучшему: в такую погоду ни один здравомыслящий охотник не отправится в дорогу. А если и отправится, то не разглядит на реке одиноко бредущего человека.