Подснежник
Шрифт:
— …которые поставили бы партию почти в безвыходное положение. Я сразу с вами согласился, Верочка… И тут же специально для благоевцев добавил, что революционная интеллигенция должна идти с рабочими, а крестьянство должно идти за ними. Только при такой последовательности социал-демократическая партия может сохранить свой рабочий характер и не впасть во вредную исключительность.
— И это вы не ставите в заслугу «Освобождению труда»? Ведь в группе Благоева читали нашу первую программу — они же прислали
— Как жалко, что их так быстро разгромили, а Благоева выслали из России…
— Но уже из Софии он отправил нам еще одно письмо… разве вы не помните, Жорж? По сути дела, это уже твердо установленная интернациональная связь, прямое теоретическое влияние. Мы посеяли добрые семена марксизма в мыслях и чувствах этого молодого болгарина.
— Согласен, согласен… Но сеять их надо еще более широкой и щедрой рукой… А нас мало… Все, что мы сделали, пока еще только один маленький зеленый росток на огромном невспаханном русском поле. Разве можно равняться нам с европейской социал-демократией? С немецкой, например, или французской?
— Жорж, все еще впереди… Мы стоим у начала дороги… Но у нас уже есть единомышленники и последователи в России…
— А сколько принесено жертв? Вася Игнатов в могиле, Левушка Дейч на каторге…
— Мы сделали только первые… Жорж!.. Жорж!.. Что с вами? Что с вами?
— Вера… окно… воды…
— Роза! Роза! Ему опять плохо!..
— Роза, где ты?..
— Жорж, я здесь…
— А Вера Ивановна?
— И она здесь…
— Разбудите детей… дайте лед… или снегу… очень трудно дышать… воды, пожалуйста…
— Вера Ивановна, он снова бредит…
— В Липецке… деревня… Гудаловка… речка… холодная… дайте воды из Гудаловки… луга заливные… за речкой… зеленые… стога в лугах… сеном пахнет… землей… яблоки моченые… Гудаловка… пчелы летают… лошади в ночном стоя спят… положат головы друг на друга… и спят…
— Вера Ивановна, что же делать? Что делать? Он погибает на глазах. Я этого не выдержу…
— Роза, не плачьте, успокойтесь… Надо вытаскивать его из болезни, надо рассказывать ему, вспоминать… Чтобы интерес к жизни не погас в нем…
2
— Верочка, двадцать третий день сегодня пошел… Три недели осталось…
— Жорж, у вас какая-то странная арифметика…
— Не у меня, а у него, у ветеринара…
— А мне кажется, что этот профессор Цану вообще ни черта не смыслит в медицине! У них тут в Швейцарии по поводу каждого прыщика консилиум созывают. Порезал палец — консилиум! Споткнулся — консилиум! Телячьи нежности.
— А у нас в России даже чуму топором лечат. Или дробью. Полстакана дроби на полстакана водки. И к утру как огурчик!
— Жорж, а не пора ли вам пообедать?
— Аппетита, Верочка, никакого…
— Тем
— Откуда у Аксельрода такие деньги?
— Землянику купили студенты…
— Какие еще студенты?
— Русские студенты из Женевского университета.
— Ну, Вера Ивановна, это, знаете ли, черт знает что!.. Я, может быть, действительно болен и беден… И в доме у меня столы стоят без скатертей… И семья моя спит на железных кроватях, укрываясь солдатскими одеялами… Но никаких подачек я принимать не собираюсь!
— Жорж, как не стыдно…
— Я не нищий, чтобы жить на милостыню русских студентов, обучающихся в Женевском университете!
— Люди от души…
— Лев Дейч сидит в кандалах на каторге в России, а Жорж Плеханов в это время в Женеве, видите ли, будет жрать гусиный паштет!.. Да за кого вы меня принимаете?
— При чем тут Дейч, когда туберкулез-то у вас?.. И вам нужно поправляться и набираться сил, чтобы заменить и Дейча, и Васю Игнатова… Ешьте немедленно землянику!
— Не буду я есть никакой земляники!
— Ешьте!
— Вы цербер, Вера Ивановна!
— А вы глупец!.. Берите сметану, кому говорят?
— Ну, хорошо, ложку сметаны я съем, но ареста Дейча я все равно никогда не прощу ни вам, ни себе — никому!
— Еще одну ложку…
— Какого дьявола, спрашивается, нужно было совать голову Дейча в лапы немецкой полиции?
— Вы рассуждаете, как ребенок… Мы искали связи с Россией… Кому были нужны все наши марксистские издания, если их нельзя было переправить в Россию?
— А в результате и литературу не переправили, и Дейча потеряли…
— Жорж, вы капризничаете…
— Провал Дейча — позор для «Освобождения труда»! Пятно, которое никогда не будет смыто! Дейч заведовал всей конспирацией, всей техникой, всей практикой… Кто добывал деньги на типографские расходы? Дейч!.. Кто организовывал набор и печатание всех рукописей? Дейч!.. Кто брошюровал, переплетал, упаковывал и вел все наши почтовые дела? Опять же Дейч… А где теперь Дейч? В каторге на Каре!.. А мы сидим здесь без него, как без рук — без денег, без связей, без новых изданий…
— Арест Дейча во Фрейбурге — чистая случайность.
— Но как же можно было посылать за границу с двумя сундуками нелегальщины человека, на котором висит обвинение, с точки зрения российской Фемиды, в покушении на убийство предателя Гориновича?
— Дейч при любых обстоятельствах пошел бы на встречу с Гринфестом, потому что хотел как можно скорее отправить в Россию новый тираж нашей второй программы.
— Мы были обязаны отговорить его переправляться через границу в районе Фрейбурга.