Подставная дочь
Шрифт:
– Да нет, вроде не было, – после довольно длительного раздумья произнес Григорянц.
– А если подумать?
– Я уже подумал, – суховато ответил Эдуард Юрьевич. – Возможно, у него могли быть враги по линии его общественной деятельности. Это ведь такое дело, обязательно кому-нибудь на ногу наступишь. К примеру, тот же аферист генерал Манаев.
– Вы его знаете? Генерала Манаева?
– Лично – нет, не знаю. Но мне о нем рассказывал Василий, – ответил Григорянц.
– И что вам рассказывал о генерале Манаеве Масловский, если не секрет?
– Да интересный он генерал. Биография его крайне противоречива:
– Ну, насколько мне известно, – сказал я с утешительной интонацией, – генерал Манаев находится под подозрением в связи с убийством Василия Николаевича. К нему даже применена санкция – подписка о невыезде. И изменение ее на содержание в следственном изоляторе, возможно, лишь дело времени.
– Он отмажется, – махнул рукой Эдуард Юрьевич. – Такие всегда отмазываются. Да и не факт, что это он убил Васю. Он же не тупой, так явно подставляться. О содержании доклада Васи он наверняка знал, поэтому понимал, что первое подозрение в убийстве Масловского падет на него. Может, тут нечто иное…
Григорянц задумался, потом полез в настенный шкаф и достал графинчик, наполовину наполненный светло-коричневой жидкостью.
– Вы как? – посмотрел он на меня печально. – Не против помянуть Васю Масловского?
– Не против, – не сразу ответил я, поскольку предложение Эдуарда Юрьевича было для меня весьма неожиданным.
Григорянц разлил коньяк по фужерам, поплескал жидкость по стенкам и залпом выпил. Я последовал его примеру.
– Вася ведь неуемный был, – тускло посмотрев на меня, произнес Эдуард Юрьевич. – Во всем. Если он за что-то брался, все в его руках просто горело. Вот и с общественной работой. Как стал он депутатом Моссовета да еще общество патриотическое возглавил, мы почти и видеться перестали. Ну, а с две тысячи восьмого, когда он учредил Общероссийскую общественную организацию «Контроль народа» и стал ее председателем, так вообще и созваниваться даже редко стали…
– А когда вы его последний раз видели? – спросил я, как бы между прочим, своего собеседника.
– Да за пару дней до этой злосчастной конференции, – наморщив лоб, ответил Эдуард Юрьевич. – Нас, всех семерых из нашей компашки, задумала вдруг собрать Настюха Васянина. Правда, она теперь не Васянина, а Кучумова, да это и не суть важно. И знаете, все пришли! Петюня Волков даже из Питера прилетел. Заказали столик в «Ереме»…
– Простите, где заказали? – поднял я брови.
– В ресторане «Ерема», – повторил Григорянц. – Не знаете разве? Это там, около которого продюсера Лисянского убили в прошлом году. Разве вы не слышали?
Удивительная штука: с рестораном «Ерема», так или иначе, было связано уже два моих расследования, «Кулинарное дело» и «Дело продюсера Лисянского». Неужели и «Дело председателя Масловского» тоже каким-то боком будет с ним связано?
– Слышал, конечно, – ответил я. – В том же прошлом году, в июне, на конкурсе московских
– Да, да, что-то такое я слышал… – раздумчиво произнес Григорянц. – Ресторан, собственно, выбрала Настя. А что, отличная русская кухня, великолепное обслуживание… Хороший ресторан.
– Хороший, – согласился я. – Значит, вы говорите, ваша великолепная семерка пришла вся?
– Вся! Никто не сослался на занятость, домашние дела или там болезнь. Знаете, бывает, когда приглашают, а идти не хочется, то сразу находятся разные веские причины. А тут – все пришли, до единого! И никто даже не опоздал! Вот что значит настоящая дружба.
– А с чем была связана эта ваша встреча? – поинтересовался я.
– Да ни с чем, – улыбнулся Григорянц. – Настюха сказала, что просто по всем нам соскучилась.
– Здорово! – заметил я.
– Не то слово, – посмотрел на меня Эдуард Юрьевич. – А как мы славно посидели… Сколько воспоминаний… Смеху было… – Он рассмеялся. – Знаете, и никто из нас почти не изменился. Не «забурел». Не заматерел. Все были такие, как и раньше. И Алевтина тоже мало изменилась…
С этими словами взгляд Григорянца заволокло туманной дымкой. Черт побери, да он до сих пор неравнодушен к этой Алевтине Павловне. А может, даже любит. Ведь настоящая любовь не проходит. По крайней мере, не исчезает бесследно.
А что, если убийство Масловского совсем не связано с конференцией и его несостоявшимся докладом? И то, что председатель Общероссийской общественной организации Василий Николаевич Масловский убит перед самым началом конференции, на которой он должен был разоблачить деятельность генерала Манаева и его приспешников, – это лишь какое-то невероятное стечение обстоятельств? А на самом деле тут замешаны чувства. Разве любовь и ревность не могут быть мотивом убийства соперника? Еще как могут! И примеров этому – не счесть. А еще вполне может быть и такое, что убийство Василия Масловского, случившееся как нельзя кстати для генерала Манаева, это грамотно и ловко продуманный ход. Аккуратно задуманный и исполненный, для того чтобы под подозрение попал именно генерал Манаев, а настоящий убийца оставался бы в тени. И папку с текстом доклада у Василия Николаевича взяли именно с целью перевести стрелки на генерала…
Я искоса посмотрел на Григорянца.
А чего тогда он так долго ждал? Почему не пришил соперника раньше? Ведь с момента женитьбы Масловского на Алевтине, состоявшейся в девяностом году, прошло ни много ни мало аж 24 года! За такое время можно было продумать и организовать не одно идеальное убийство, а десяток. Возможностей для этого, надо полагать, у него было немало. Почему же Григорянц решился на него только сейчас? Если, конечно, убийство Масловского его рук дело?
Стоп! Катализатором, подтолкнувшим Григорянца к убийству, могла послужить их встреча в ресторане «Ерема»! Он увидел Алевтину после нескольких лет, в течение которых они с Масловским, по словам самого Эдуарда Юрьевича, «только перезванивались», и чувства к ней вспыхнули с новой силой. Воскресли прежние переживания. А может, они еще и тепло поговорили друг с другом, когда Василий Николаевич, скажем, отлучился в туалет, чего-то повспоминали общее, и вот – приходит решение его убить! И освободить путь к желанной мечте в образе Алевтины…