Подвенечный саван
Шрифт:
– С отвратительными наклонностями, – поддакнул Жэка, не позволив брату броситься сестре на помощь. Просто встал и загородил тому дорогу.
– Что вы этим хотите сказать?! – поубавив пыл, но все равно еще очень громко и воинственно спросила Настя.
– То, что начал пакостить сначала ваш папочка, убирая неугодных людей со своего пути, – тихо, почти нежно начал говорить Жэка, улыбаясь своей страшной улыбкой. – Потом мамочка подхватила эстафету. Не так ли, Эльза Эдуардовна?
Женщина на изящном диванчике промолчала. Она сидела, сгорбившись,
– Мам! Что происходит?!
Филиченкову-младшему все же удалось просочиться дальше в кухню и встать между матерью и сестрой, которую Лавров продолжал крепко держать за локоток.
– Расскажите, мама, – предложил Жэка, скалясь. Глянул на Володю с жалостью и сказал: – К слову! Причину мы почти выяснили, по которой ваша девушка решила свести счеты с жизнью. То есть расследовали.
– Причину и я знаю! – фыркнул зло Филиченков-младший. – Кто-то прислал ей мерзкие фотографии с требованием…
– Вот, вот! Требования… О них нам пока ничего не известно. Знаем – кто! Знаем – как! Но вот для чего – пока не знаем! – Жэка провел рукой по непривычно оголенной голове, склонился к Эльзе. – Не хотите прояснить ситуацию, Эльза Эдуардовна?
– Нет! – стремительно убрала она руки от бледного лица, выпрямилась, ее взгляд испуганно метнулся к сыну. Она мотнула головой. – Я… Я не хотела, Володя! Я ни при чем!
– Мам?! Что это значит?! – Володя опустился перед матерью на колени, взял ее за руки, попытался поймать ее взгляд, который она старательно уводила в сторону. – Что он такое говорит?! Почему ты должна прояснять ситуацию, мам?! Мам?
– Ну, поскольку мама молчит, ситуацию проясню я! – Лавров вдруг отдернул руку от Насти, словно ему жгло ладонь. – Потому что твоя мать заказчица!
– Что?! – Володя резко встал на ноги. – Что?! Какая заказчица?! Заказчица чего?! Мама! Не молчи! Что он такое говорит?!
Настя тоже растерянно уставилась на мать, потирая ноющий локоток. От пальцев этого гадкого полицейского теперь наверняка будут синяки, у нее ведь очень нежная кожа, как у мамы. И Витя станет задавать вопросы: отчего да почему, а что она ему скажет? Что в их квартиру ввалились двое и пытаются обвинить ее маму – честнейшего, добрейшего и милейшего человечка – в чем-то страшном?! Так Витя еще про ее отца ничего не знает! А тут мама решила отличиться, да?! Она что-то такое заказала, отчего девушка Володи едва не убила себя.
Господи!
Ей, конечно, плевать на Володину девушку. И на причины, побудившие ее к суициду. Глупая истеричка! Теперь вечно станет стоять на учете в психушке! До самой смерти своей, ха-ха!
Ей не плевать на себя! На свое будущее! На будущее с Витей! Что он скажет, если узнает?! Господи…
– Мама, говори! – вдруг крепким, громким голосом, сильно напоминающим голос покойного Игната Филиченкова, крикнул Володя. – Говори немедленно! Что?! Что ты сделала?!
– Да, да, да, милый, это я!
Эльза театрально развела руками. Грациозно качнула головой. Губы ее
– Это я заказала тот самый глупый розыгрыш.
– Который?! – Красивое лицо Филиченкова-младшего болезненно съежилось. – Что ты называешь розыгрышем?!
– Я попросила своих друзей, то есть друзей твоего покойного отца… Попросила… – Уверенность таяла, она не знала, как продолжить дальше. Но молчать было нельзя. – Я попросила скомпрометировать твою девушку в твоих глазах.
– Что сделать?! Скомпрометировать? Да ты знаешь, что они с ней сделали, мама? Ты хотя бы представляешь, что ты наделала? – заорал Володя так, что даже Жэка сморщился.
– А я не знала, – с вызовом ответила Эльза, задирая подбородок в сторону сына. – Я не знала, что так выйдет! Я просила Огурцова устроить ваш отдых в «Загородной Станице» таким образом, чтобы люди, которым я заплатила, сделали пару фотоснимков, на которых твоя напившаяся девушка с кем-нибудь целуется там… или обнимается и…
– Что ты наделала? Как ты могла? Что ты наделала? Ты подлая! Ты… Я… Я никогда не прощу тебе! Никогда! А-а-а-а! – заорал он так страшно, будто кто проворачивал в его сердце нож.
И тут же стремительно выбежал из комнаты, через минуту громко хлопнула входная дверь.
– Мама?! – Настя растерянно рассматривала мать, будто впервые видела сидевшую перед ней на диванчике женщину. – Это правда?! Это ты?!
– Да, я. Но я ничего такого… Никаких требований! Настя, поверь! – заторопилась объяснить Эльза. – Я просто… Я не виновата, я ни при чем! Они сами пошли дальше! Это их решение! Я…
Господи!
Настя, закусив губу, мотала головой. Отвратительные картины, где Виктор выставляет ее вон из дома без лишних объяснений, потом способствует изгнанию из клиники, не здоровается с ней при встрече, сменяли одна другую в ее сознании.
Как?! Как она сможет объяснить ему еще и это?! Отец получил пожизненный срок за торговлю оружием, наркотиками, убийство полицейских! Потом сбежал, был убит! Мать – святая, милая, бескорыстная женщина – оказалась замешана в грязной истории! Истории, из-за которой чуть не погибла девушка! И мало того, она не только была замешана, она явилась организатором!
Нет! Виктор ни за что ее не простит, не поймет, не захочет больше никогда знать ее! Если он обо всем узнает, он не простит…
Настя прошла к столу, села на стул, уронила голову на руки и разрыдалась.
– Настя, я клянусь тебе! – высоким фальцетом воскликнула Эльза, не смея подойти к дочери. – Я не знала ничего! Я не хотела, чтобы было именно так! Они сами пошли дальше! Это их инициатива, дочь!
– Зачем?! – произнесла сквозь слезы Настя. – Зачем ты это сделала, мама? Как же теперь жить?! Как?
– Очень просто жить. Очень замечательно. – Эльза принялась накручивать на запястье легкий сиреневый шарфик. – Мы ни при чем! Мы – это ты, я, Володя. Все, что я хотела, это оградить моего мальчика от этой алчной особы. Она…