Подвиг
Шрифт:
«Вотъ въ чемъ была ошибка», — думалъ онъ, шагая по тсной улиц. «Мы брали обыкновенныхъ людей. Чтобы побдить зло, надо отыскать вотъ этакихъ феноменовъ. Феноменовъ химики, механики, радiотехники, самолетнаго дла, кинематографiи, да съ ними и работать. Тогда можно разсчитывать на побду… Борьба съ Сатаною… Сатана силенъ и всемогущъ, какъ и ангелы Господни. Надо противъ него призвать всю силу Божiю, проявленную въ людскихъ талантахъ и людской генiальности… Мы брали среднихъ, можетъ быть, очень честныхъ людей, но людей технически отсталыхъ… Да, когда появились первый разъ танки… Все побжало… Надо глушить мозги все новыми и новыми изобртенiями…
Онъ поверкулъ назадъ, въ гостинницу, и съ этого дня въ его жизни появилась таинственность: — народился капитанъ Немо.
Съ громаднымъ усердiемъ и упорствомъ онъ отыскивалъ людей съ выдающимися способностями въ области химiи и механики. Его старыя связи, его извстность, какъ изобртателя и химика, знанiе иностранныхъ языковъ и, конечно, деньги, — ему въ этомъ помогали. Передъ нимъ открывались самыя замкнутыя химическiя лабораторiи, его пускали на самые запретные аэродромы и въ ангары съ самыми новыми аппаратами, его знакомили съ послдними открытiями въ области радiо и телевизiи.
Везд капитанъ Немо искалъ феноменовъ. Онъ терпливо составлялъ свое «варьете», какъ онъ мысленно называлъ эти поиски, и когда находилъ достойнаго человка, онъ сходился съ нимъ, испытывалъ его съ разныхъ сторонъ и когда видлъ пониманiе того, что надо длать — онъ нанималъ его на службу и давалъ ему опредленныя заданiя.
Такъ создавалась постепенно та сила, съ которой можно было выступить противъ врага.
Но, когда уже замыкался кругъ и работа приходила къ концу, капитанъ Немо увидалъ, что этого недостаточно, что въ этой работ не обойтись безъ простыхъ, немудрящихъ, но честныхъ людей. Въ дополненiе къ техник, въ свое время понадобится и масса, а массу эту могутъ создать офицеры, отъ чьихъ услугъ онъ сначала отказался.
Какъ разъ въ это время случай привелъ къ нему его стараго товарища по корпусу и друга дтства — ротмистра Петра Сергевича Ранцева. Ранцевъ пришелъ къ нему по личному длу, и въ немъ показалъ такое безкорыстiе, такую готовность отречься во имя дла отъ всего, даже отъ такъ естественной отцовской любви, что капитанъ Немо понялъ, что лучшаго исполнителя его плановъ ему не найти, и онъ пригласилъ работать Ранцева. Онъ поручилъ ему набирать роту честныхъ людей, самоотверженно любящихъ Родину…
Такъ началась работа капитана Немо съ Ранцевымъ.
II
Капитанъ Немо проснулся среди ночи отъ дкой боли въ боку. Боль эта сейчасъ же и прошла, какъ только онъ легъ на другую сторону. Но заснуть больше онъ не могъ. Онъ лежалъ въ своей богатой спальн въ Парижскомъ дом и думалъ.
Въ город была та тишина, что бываетъ въ Париж между двумя и четырьмя часами ночи, когда на короткое время жизнь въ Париж замираетъ. Въ этой непривычной тишин хорошо и глубоко думалось.
Эта мимолетная боль совсмъ особенно направила мысли Немо.
«Въ сущности все мое дло виситъ на волоск… Какая нибудь случайность… автомобильная катастрофа, несчастный случай на улиц… Наконецъ, меня могутъ отравить… Или простая болзнь, — и все мое дло погибнетъ, не увидавъ исполненiя. Это большая ошибка съ моей стороны… И я ее исправлю».
Капитанъ Немо досталъ съ ночного столика часы. Было безъ четверти пять. Капитанъ Немо всталъ, зажегъ огни и тщательно одлся. Онъ продлалъ короткую гимнастику, потомъ прошелъ изъ
Тамъ онъ остановился передъ изображенiемъ той, кому онъ отдалъ вс свои помыслы, все свое состоянiе и трудъ.
Громадная двадцативерстная карта Россiи, испещренная значками и наклейками висла передъ нимъ на стн.
Капитанъ Немо долго стоялъ передъ ней и молитвенное выраженiе не сходило съ его лица.
— Да, — это такъ, — тихо сказалъ онъ. — Это и есть главное… Все… Для чего жить и умереть… А то?… Глупости… И, если кто узнаетъ, найдутъ смшнымъ…
Онъ оторвалъ свой взглядъ отъ карты и подошелъ къ небольшому дорогому бюро краснаго дерева въ драгоцнной старинной рзьб. Онъ открылъ это бюро и выдвинулъ ящикъ. Въ немъ, въ рам темно зеленаго бархата, подъ граненымъ стекломъ лежала увеличенная фотографiя снимка, сдланнаго съ амазонки въ лсу. Стройная двушка сидла на прекрасной лошади. Какъ ни мала была голова на снимк, можно было разобрать тонкiя и красивыя черты ея лица.
Капитанъ Немо долго смотрлъ на это изображенiе.
«Когда то», — думалъ онъ, — «мы, трое кадетъ, любили ея мать… Я о своей любви скрывалъ. Ушелъ въ науку. Два другихъ горли въ любви къ ней. Ранцевъ былъ съ нею счастливъ. Это его дочь. И надо же такъ быть, что мимолетная встрча, короткiй разговоръ и люблю… Люблю… Люблю… Потому что это же она, наша королевна Захолустнаго Штаба, наша милая, милая Валентина Петровна, только гораздо красиве и кажется безъ ея недостатковъ захолустнаго армейскаго воспитанiя… Къ чему это?… Знаю, что ни къ чему… Знаю, что сейчасъ я, какъ влюбленный гимназистъ, но никому, никому не доврилъ бы тайны, а ей скажу… He все, скажу, но скажу, что живъ ея отецъ и скажу, что мы длаемъ… Почему, зачмъ?… Да потому, что если бы этого не было, уже очень сталъ бы я черствымъ. И вотъ и у меня глупая, не открытая, ненужная и поздняя любовь»…
Капитанъ Немо захлопнулъ ящикъ и заперъ бюро на ключъ.
«Маленькая слабость большихъ людей».
Гд то за стною часы пробили пять. Капитанъ Немо пошелъ въ рабочiй кабинетъ. Тамъ, занимая всю стну передъ двумя окнами стоялъ широкiй чертежный столъ. На немъ, въ большомъ порядк, были положены папки съ бумагами. Угломъ къ нему былъ такой же столъ, гд была укрплена доска съ чертежами, прикрытыми тонкой папиросной бумагой.
«Да», — подумалъ Долле, слегка приподнимая бумагу и разглядывая изображенный на ней чертежъ аэроплана. Въ углу тонко карандашемъ были сдланы выкладки. «Какъ долженъ я быть благодаренъ старому профессору Жуковскому. Это онъ вдохнулъ въ меня непоколебимую вру въ науку. Онъ въ своей аэродинамической лабораторiи предвидлъ возможность полетовъ, гораздо раньше, чмъ вс эти Блерiо и другiе стали летать… Онъ математикой выработалъ теорiю устойчивости и приземливанiя… Я передалъ свои знанiя летчику Аранову, и мы создали то, что никому еще и не снилось…
Капитанъ Немо, нсколько минутъ внимательно разсматривалъ выкладки цифръ въ углу чертежа, поправилъ въ нихъ, стеръ резинкой и снова написалъ.
— Надо будетъ проврить въ мастерской… Если бы это было въ Россiи, какъ легко было бы работать!.. Съ этими людьми бда… Зажгутся, работаютъ, какъ маленькiе генiи, понимаютъ все съ полуслова, а потомъ, вдругъ, какая то подозрительность… И работа стоитъ недлями… И везд надо скрываться, везд тайна… Обманъ… и я не я, а капитанъ Немо… Даже глупо какъ то…