Подводный саркофаг, или История никелированной совы

Волознев Игорь Валентинович

Глава 11

Он ушёл к себе, улегся на матрац и лежал весь остаток дня, накрывшись пальто. Чувствовал себя плохо. Поднялся на ноги лишь на следующий день. Долго сидел в ванной, моясь и бреясь. В шестом часу вечера отправился на вокзал.

До дома на Комсомольском проспекте он добрался, когда уже смерклось. На домофоне подъезда набрал номер. На вопрос: "Кто там?" - смиренно осведомился,

дома ли Вероника Кирилловна. "Ещё не пришла, - ответила домработница.
– А кто это?" "Извините", - ответил Силуянов и отошёл к припаркованным машинам. Ему уже не впервой было стоять здесь, поджидая Белявскую.

Моросил дождь. Во дворе не было ни души. Редкие прохожие торопились скрыться в подъездах. Силуянов не сводил глаз с тёмной глубины арки, настораживаясь всякий раз, когда в ней кто-нибудь показывался или во двор въезжала машина.

Он видел, как приехал муж Вероники. Он приехал один, без жены, что не могло не порадовать бывшего гебиста. В присутствии мужа он вряд ли решился бы завести с Вероникой разговор о сове. Сама она появилась в одиннадцатом часу. Выгрузилась из такси с двумя сумками и сразу направилась к подъезду.

Он выступил из тени.

– Вероника Кирилловна...

Она мельком оглянулась и ускорила шаг.

– Я согласен с вашими условиями. Плачу десять тысяч долларов.

– Да бросьте заливать.

– Деньги я достал. Когда вам их передать?

Силуянов произнёс это так уверенно, что Белявская растерялась.

– Откуда у вас десять тысяч долларов? Вы всё пропили давно.

– Не всё. Я заложил в банк жилплощадь и получил десять тысяч долларов наличными, - лгал Силуянов твёрдым тоном.

За его комнатушку в люберецкой коммуналке ни один банк и тысячи долларов не дал бы, но Вероника, не имевшая никакого представления о его жилищных условиях, готова была поверить.

– Врёте, - сказала она не слишком уверенно.
– И вообще не желаю с вами разговаривать. Я вас, кажется, предупреждала, чтобы вы не караулили меня.

Её замешательство было вызвано прежде всего тем, что статуэтки в доме уже не было. Она подарила её декану факультета, в котором учился Артём, причём произошло это ещё до похорон матери. Поэтому на кладбище, чтобы раз и навсегда отвязаться от Силуянова, она и назвала такую несуразную цену - десять тысяч долларов. На самом деле она понимала, что металлическая птица вряд ли стоила приличных денег. Наверное, со временем, поддавшись настойчивым уговорам Силуянова, она и продала бы ему сову по дешёвке, но тут появился этот Мартынюк. Он лично приехал на квартиру Белявских и долго говорил с Вероникой. Сыну за неуспеваемость и регулярные прогулы грозило отчисление, и ей пришлось выдать декану круглую сумму за то, чтобы её оболтуса оставили в институте.

Мартынюк вёл себя в квартире Белявских бесцеремонно. Обнаружив в баре бутылку английского коньяка, тут же её выпросил. Понравился запах духов, и Веронике пришлось презентовать ему пузырёк. Увидев в шкафу никелированную сову, он вспомнил, что его супруга коллекционирует статуэтки птиц. Вероника вручила ему и сову, мысленно благодаря Бога за то, что отцовские ордена заперты в ящике стола, а то этот лощёный субъект потребовал бы и их. После его ухода она долго кипятилась и кричала

на сына, грозя ему всеми карами, какие только могла придумать.

– Ради памяти о вашем покойном отце на любые жертвы готов, - трагически возвестил Силуянов.
– Вынесите мне сову, я тут же рассчитаюсь с вами и кончим с этим.

– А вы покажите мне эти десять тысяч долларов, - потребовала Белявская.
– Покажите!

– Сначала я должен убедиться, что это та самая сова, - ответил майор.
– В ней есть секретные кнопки. Она раскрывается. Поэтому я должен...

– Нету там никаких кнопок, - перебила его Белявская.

– Они замаскированы под оперение. Вынесете мне сову, хотя бы на пару минут. Если я её открою, вы сразу получите деньги.

– Прямо тут?
– Вероника недоверчиво прищурила глаз.

– Прямо тут.

– Сперва покажите деньги.

– Нет, сперва сова.

– Сперва деньги, хотя бы из ваших рук!
– настаивала Вероника.

– Я их сегодня в банке получил!

– Так выньте, покажите.

– Здесь они, при мне.

– Покажите!

– Здесь, говорят вам, в этом кармане!

– Ага, вот видите!

Белявская облегчённо перевела дыхание, признаваясь себе, что померла бы от досады, если бы этот бродяга действительно вытащил из кармана пачку долларов.

– У вас ничего нет, так бы сразу и сказали, - она нажала на кнопки домофона.
– Костя, это я, открой!

Замок щёлкнул, открываясь.

– Вероника Кирилловна, на две минуты, только на две минуты!
– Силуянов в волнении шагнул за ней.

– Не преследуйте меня, а то закричу!
– взвизгнула она.
– Вы, оказывается, не только алкаш и ворюга, вы ещё и лгун!

– Вероника Кирилловна...

– Не желаю больше с вами разговаривать! Уйдите отсюда и чтоб я вас больше не видела!

Это уже донеслось из-за двери, которая захлопнулась перед носом отставного майора. Как он хотел в эти минуты нажать на ядерную кнопку, чтобы в огне атомной войны сгорела и эта "змея", как мысленно называл он обладательницу передатчика! Он стонал, называя себя последним кретином. Ещё совсем недавно он держал передатчик в руках, раскрыл его и даже нажал на ядерную кнопку. Почему он тогда не нажал во второй раз, чтобы зажглась красная лампа?...

Он шёл к арке, когда ему навстречу во двор лихо въехали "Жигули" и, обдав его брызгами, затормозили напротив вероникиного подъезда. В парне, который вылез из машины, майор узнал Артёма.

– Постойте, молодой человек!
– задыхаясь, закричал он.
– Постойте... Извините ради Бога... Вы меня, наверно, помните...

Юноша всмотрелся в худощавое землистое лицо Силуянова.

– Я был у вас, когда поминали покойного Кирилла Николаевича, царствие ему небесное...

– Конечно, я вас помню, - сказал Артём, пряча брезгливую усмешку.
– Ещё бы вас не помнить.

Силуянов подобострастно улыбнулся.

– Видите ли, молодой человек, - торопливо продолжал он, переводя дыхание.
– Узнав о смерти Зинаиды Михайловны, которую я очень уважал, я подумал, что, может быть, мне удастся получить что-нибудь из вещей, принадлежавших Кириллу Николаевичу, с которым я прослужил много лет... Исключительно ради памяти о нём...