Подземелье Иркаллы
Шрифт:
— … потомков Атариатиса Рианора, которым тоже взбредет в голову совершать такие чудовищные жертвы по праву своего рождения… — прорычал целитель. — Нет, Акме. Это не выход, а тупик.
Акме горько усмехнулась и сказала:
— Не знаю, является ли Атариатис Рианор потомком Солнца, но неспроста мы родились с тобой такими разными. Должно быть, твое рождение благословил сам Шамаш, бог Солнца, а мое — Нергал, бог Тьмы, его родной брат. Я — враг тем, кого ты должен защищать. Но мне дан выбор, поэтому я исправлю вопиющую несправедливость, допущенную при моем рождении.
— Значит, ты опасна, — сказал Лорен, вопросительно поглядев на нее.
— Мой дар делает меня правой рукой тьмы. Ты этого еще не понял?
Лорен еще с минуту пронзительно глядел на нее полными яростного и потрясенного огня глазами, после вдруг дал ей звонкую оплеуху.
Голова откинулась, и Акме ладошкой заглушила боль. Она лишь растеряно и ошеломленно поглядела на брата. Он бесчисленное множество раз, шутливо или в серьез, угрожал наказать ее плетьми, палками, затрещинами, но впервые от угроз перешел к делу.
— Ты совсем потерялась! — прорычал он, нависнув над нею страшным ураганом. — Ты не враг никому из людей! Тем более, мне или Гаральду, или Арнилу! Ты до скончания веков в первую очередь будешь моей сестрой, даже если в тело твое вселятся все боги и все демоны Кунабулы! И я никогда не позволю тебе рисковать, даже если на кону будут жизни нескольких миров! Даже если ты будешь желать этого более всего на свете.
Он смерил ее жестким до дрожи взглядом, развернулся и, направляясь к выходу чеканным шагом, холодно бросил:
— Я попрошу всех присутствующих королей, чтобы они выставили кольцо воинов вокруг лагеря, чтобы ни тени не проскользнуло мимо них! Ты выйдешь из этого шатра, только если я позволю тебе. Если слово жениха не является для тебя законом, слово брата, твоего опекуна, станет для тебя божественным откровением!
Акме глядела ему в след широко распахнутыми глазами, все еще держась за щеку. В ее сражённом разуме медленно текли мысли, но уже в ином направлении. Его решимость и гнев подарили ей надежду на счастливый исход, но она была упряма и слышала голоса Эрешкигаль и Кунабулы, которых не слышал он, которые не позволили ей даже на несколько мгновений обрадоваться внезапно вспыхнувшим надеждам. С каждым днем они становились все зловещее, и Акме уже давно уверилась в том, что конец был близок.
Поздним вечером, когда в лагере зажглись многочисленные костры и были выставлены дозоры, государь Арнил собрал в своем шатре всех тех, с кем прошел опасный путь от Кеоса до Иркаллы, а от Иркаллы до военного лагеря. Кроме Акме, Гаральда, кронпринца Густаво, нодримских гвардейцев, тех зараколахонцев, которые вернулись домой, и Цесперия, который остался поглядывать за Акме.
Несколько больших кувшинов для вина были пусты наполовину, разговор не клеился. Все беспокоились за Акме и за ее страшное решение. Лорен был мрачен и сердит. Он едва притронулся к вкусной еде и вину и под столом держал руку Плио, сидевшей рядом вопреки всем правилам приличия. Ее присутствие
— Взбодрись, Лорен! — вдруг воскликнул медноволосый Руфин Кицвилан, исподтишка кидая на яркую Рецию в темно-красном платье с золотистыми узорами огненные взоры. — Никто из нас не даст Акме в обиду ни демонам, ни Эрешкигаль. А она вскоре передумает прощаться с жизнью, если Га… если Его Светлость герцог Атийский постарается.
— Боюсь, не каждому мужчине удастся заглушать голос самолюбия, чтобы удерживать подле себя женщину, которая нарушает данную ему клятву, — со вздохом пробормотала Реция.
Присутствовавшие подняли на нее изумленные взгляды.
— Нарушает клятву? — воскликнула Плио и перевела взгляд на Лорена, ожидая, чтобы он развеял заблуждения.
Увидев, что на него дико уставились все, включая канеоласского государя, молчаливо требуя объяснений, Лорен пожал плечами и воскликнул:
— Гаральд очень волнуется за нее. Неужто вы не знаете Акме? Она переупрямит всех на свете. Поэтому у них вышла размолвка.
— Вот тебе на! — невесело усмехнулся Хельс. — Они еще не объявили о помолвке во всеуслышание, но уже разрывают ее.
— Сударыня Акме берет на себя слишком много, — по обыкновению тихо и вкрадчиво заметил Буливид. — Она забывает, что не всесильна.
Лорен обвел всех суровым взглядом и ответил:
— Эрешкигаль мучает ее. Иркалла не дает покоя. Она чувствует каждое ее волнение. И мечтает избавиться от всего этого. Поэтому и рвется в бой. Моя же задача помочь ей остаться в живых.
— Полагаю, Лорен, эта задача не только твоя, — задумчиво произнес Арнил. — Мы не просто ее союзники, мы друзья ей, мы ее защитники. Она не останется в одиночестве. Армия Карнеоласа, Атии и Нодрима будут с нею.
— Я бы хотел, чтобы ее здесь не было вовсе, — вздохнул целитель.
Мысли Лорена прервал начальник стражи королевского шатра, который возвестил о приходе Его Светлости герцога Атийского. Государь велел его впустить, и герцог вошел внутрь.
На нем не было лица. Изможденный и болезненный вид Его Светлости поразил всех.
— Что с тобой, твоя светлость? — воскликнул Хельс с крайним беспокойством поглядев на своего бывшего ученика. — Ты болен?
— Нет, Хельс, — с тенью улыбки отозвался Гаральд. — Я чувствую себя довольно… сносно.
— Шпион разучился лгать? — фыркнул тот. — С чего бы?
— Признаю, несколько прошедших дней были не из легких.
— Последние недели были полны нелегких дней, — заметил король. — Гаральд, подойди и поужинай, выпей вина. Сомневаюсь, что тебе удалось пообедать или даже сносно позавтракать.
— Я уверена, что этого не удалось и вам, Ваше Величество, — заметила Плио, наполняя тарелку герцога едой, а красивый кубок — вином. — Но вы съели меньше всех.
Пока все обменивались любезными фразами, Гаральд уселся между королем и целителем и под общий гам шепнул Лорену: