Подземелье Иркаллы

Alexandra Catherine

Взрыв и звенящий свет полностью скрыли девушку, и многие подумали, что огонь поглотил ее и сжёг. Но что-то поддерживало этот мощный напор, и Лорен, не останавливаясь, кинулся к сестре. Огонь прочертил небеса и, разветвляясь, накрывал демонов многоэтажной волной.

Конь Лорена не желал приближаться к свету. Он вставал на дыбы, мотал головой и грозился сбросить целителя. Тогда Лорен спрыгнул с коня, бросил поводья на землю кинулся к сестре, продираясь сквозь ожесточенное сопротивление ветра и ослепительное сияние огня.

Акме застыла

в центре сияющей массы, прямая, будто струна, с раскинутыми руками и к небесам поднятой головой. Губы ее безостановочно шевелились. Волосы, полы савана и платья метались из стороны в сторону, то окутывая ее, то открывая. Одна, повелительница бури, владыка Архея, его Хранитель и Спаситель.

— Акме! — вновь позвал он, зажигая руки свои белым светом, едва удерживаясь на ногах.

— Лорен! — вскричала она, обратив к нему свое бледное лицо и пустые мертвые глаза. — Уходи! Ты погибнешь!

— Ну уж… нет!.. — выдохнул он, с трудом продираясь к ней все ближе. — Я… проделал… такой путь из Кеоса… а теперь ты… прогоняешь меня!..

Акме пронзительно закричала. Напор демонов был слишком силен и едва не сбил с ног. Девушка отступила на шаг, но, сделав величайшее усилие, шагнула вперед. Она была сильна, но сил ее могло не хватить на такую огромную армию.

— Лорен! — кричала Акме, не видя ничего вокруг, лишь чувствуя и с трудом сдерживая демонов. — Вернись в лагерь! Ты им нужен!

— Весь лагерь перебрался сюда, — последовал ответ. — Все ждут твоего возвращения, а ты бросила нас! Тебе нет до нас дела!

— Уходи! — упрямо повторила та сквозь стиснутые зубы.

— Только с тобой.

И он подошёл к ней, не взирая ни на свирепый ветер, ни на дрожь земли, ни на оглушительный шум, и положил ей на плечи свои светящиеся руки.

Акме, чувствовавшая, как силы стремительно утекают из ее тела, ощутила тепло, пробежавшее по ее жилам. Мышцы, казалось, затвердели, руки перестали ныть. Через нее прорвалась горячая волна. Лорен закрыл глаза, и ослепительно голубой свет соединился с ослепительно белым, превратившись в столб серебряного света, с немыслимым воем пронзившего рассветные небеса и ураганом пронёсшегося по Кунабуле.

— А теперь уходи! — закричала Акме, чувствуя, как вместе с демонами в прах рассыпается и ее существо, как заживо сгорает ее душа, как в глазах меркнет свет.

Из-за туч выглянул луч, своей рукой дотронувшись до серебряного света, пронзив его своим огнём, разметав по Кунабуле бушующее пламя и за считанные секунды уничтожив вражескую армию.

Лорен, вынужденный зажмуриться от нестерпимо яркого света, открыл глаза, когда веки его перестало жечь, и огляделся.

Мёртвая земля Кунабулы оказалась пуста и нема. До самого горизонта на западе холмилось серое безмолвие мёртвой земли, а демоны исчезли, будто их и не было.

Акме стояла спиной к брату. Сделав два нетвердых шага, она медленно обернулась, обратив к нему бледное лицо с глазами, полными тускнеющего голубого света, улыбнулась уголком рта и

прошептала:

— Вы спасены.

И упала замертво на тихие камни Кунабулы.

Весь лагерь ждал возвращения армий. В нем царила неразбериха и страшный гам. Гонцы привозили небывалые вести с поля боя и утверждали, что демоны погибали, но без помощи союзных мечей. В борьбу вступал кто-то третий, и лагерь был оглушен шепотом: «Рианоры… Рианоры… Рианоры…»

На окраине лагеря среди пёстрой и шумной толпы, нетерпеливо ожидавшей новостей, стояли три фигуры, завёрнутые в черные плащи: Плио, Реция и капитан Цере.

— Сияние пропало еще час назад, но они все не возвращаются! — в ужасе восклицала принцесса, заламывая руки, но Реция схватила ее за запястье и прошептала:

— Терпи, дорогуша.

— Что-то не так, — пробормотал капитан Цере. — Гонцы не объявляют ни о победе, ни о поражении. Они либо чего-то ожидают, либо…

— Ни слова больше, капитан! — выдохнула мертвенно бледная Плио. — Я этого не вынесу! Я пешком пойду до Кунабулы!

Ее голос заглушило тревожное многоголосое пение труб, раздавшееся вдалеке. Один голос перекрикивал второй, а вскоре показались первые всадники. Они стремглав летели к лагерю, расчищая дорогу.

— Что?! Что?! — вопрошали люди.

— Победа! — лаконично отзывались воины, бледные, но не перепачканные ни кровью, ни грязью.

— Сражения не было?..

— Победа без сражения?!

— Государи!..

— Арнил! — взволнованно воскликнула Реция, пытаясь перекричать нарастающий шум. — Я вижу Арнила!.. и Густаво… и государя Весхельма… Они не ранены!..

Плио, прижав пальцы к дрожащим губам, страшилась назвать заветное имя и получить страшный ответ.

— Гаральд!.. И Лорен рядом!

— Лорен! — в полуобмороке вскрикнула Плио, пошатнувшись.

— Верхом на коне! Живой и… — голос Реции упал, и восхищение сползло с ее лица. — Что это, Цере?.. Рядом с ним телега… Но где же Акме?.. Цере, что ты видишь?

Но в следующее мгновение их оттеснили в сторону и главнокомандующие нескольких армий пронеслись мимо. Тележка с грохотом пронеслась рядом.

— Что за тележка? — воскликнула Реция, отряхиваясь.

— В ней я видел Акме, — выдохнул Цере. — Живую ли?..

Увы, Целитель еще сам не знал, была ли жива его сестра. На поле, где она сражалась и упала, ему удалось заставить ее остановившееся сердце слабо биться, но она была так обессилена, так упорно не приходила в сознание, что Лорен не переставал бояться самого худшего.

Добравшись до просторного и тихого шатра, Лорен первым влетел внутрь, подскочил к высоким занавесям, окружавшим его большую кровать, и распахнул их. Следом герцог Атийский внёс бездыханную Акме. На ее сером лице лежала тень безмятежности. Сквозь едва приоткрытые веки безразлично глядели потухшие черные глаза. Ярко-голубой огонь оставил их, как и всякий другой.