Подземелье Иркаллы

Alexandra Catherine

«Ты — моё творение», — шептал голос, железным обручем сковываясь вокруг её шеи и обездвиживая её.

Вокруг физически ощутимым сгустком плясала беспросветная мгла. Она приближалась к ней стремительно, словно рой диких пчел. Чёрная гнилая слюна текла из горла её, сжигая кожу и волосы.

Она была совершенна одна, страшный мёртвый голос наполнял голову, завладевая её существом, выжигая глаза и сердце, изничтожая все человеческое.

После диковинно отплясывающий сгусток тьмы саваном накинулся на неё, воедино слившись

с кожей её и кровью.

Очнулась она уже в удобной мягкой постели, заботливо укрытая тёплым одеялом.

Слабость овладела ею настолько, что она несколько минут была не в силах раскрыть глаза. Наконец, она увидела косой тонкий луч из танцующих золотых крупинок. Он безмолвно пробивался сквозь приятные светлые занавеси на небольшом окне, уставленном цветами в расписных глиняных горшочках. Акме увидела свои худые и мертвенно бледные руки поверх светлого одеяла и подвигала ими, будто желая убедиться в том, что еще жива.

Маленькая комнатка озарялась мягким янтарным сиянием и ароматами неведомых трав и цветов. У изголовья кровати стоял низкий деревянный стул. У противоположной от окна бревенчатой стены небольшой деревянный стол с пиалами, связками сухих трав, кувшином, а над ним — большое зеркало. Перед кроватью её виднелась плотно закрытая дверь. С улицы доносился приглушенный шум голосов, стук молотов, порой — скрип телег. За стеной голосило оживление, в комнате же было так тихо и уютно, что Акме хотелось лежать так еще долго.

Из всех горных да лесных краёв её угораздило попасть именно в Зараколахон, давнишнее пристанище преступников всех мастей — от воров и шлюх до политиков, осужденных за разного рода махинации, да беспощадных убийц. Все они находили здесь пристанище, некоторые жили здесь и во втором, и в третьем, и в четвёртом поколении.

«Из огня да в полымя…»

Порою грабившие по несколько торговых караванов за день, все имущество отправляли они домой, укрепляя край свой чужими деньгами и с удовольствием шантажируя ослабевшую после дипломатической изоляции Акидию, выдергивая из нее золотые перья. Керберра находилась под защитою Полнхольда, посему даже самые отчаянные зараколахонцы не смели совать в древний город носа.

Глубоко вздохнув, девушка зашевелилась и приподнялась на локте. Голова её загудела, а мускулы лениво запротестовали, но Акме удалось сесть. Она откинула одеяло.

На ней была надета короткая светлая льняная сорочка с длинными рукавами и шерстяные чулки. Раны её на ногах от шипованой плети были перевязаны. Девушка с трудом поднялась на ноги, медленно подошла к зеркалу и вздохнула. Исхудалое лицо покрылось нездоровой бледностью, под потухшими черными глазами, будто дыры, зияли тени, губы пылали болезненными рубинами, черные волосы всклокоченным немытым беспорядком разметались по худым плечам.

— И кому же достанется такая красота? — мрачно хмыкнула

девушка, покачнулась, добралась до постели и вновь улеглась, поморщившись от сильного головокружения.

Дверь тихонько отворилась, и в комнату вошла сухонькая женщина лет семидесяти в темной блузе, заправленной в широкую черную юбку, в белоснежном чепце и переднике, с кувшином в руках. Серебром переливались волосы её на солнце, морщинки царапали уголки глаз ее, губ и щеки. Большие светлые глаза наткнулись на недоверчивый и диковатый взгляд Акме, и лицо вошедшей озарилось.

— Августа! — радостно воскликнула она, оборачиваясь. — Помоги-ка накрыть на стол! Очнулась твоя сестрица.

Раздался топот быстрых детских ног, и Августа в светлой рубахе, схваченной на тонкой талии черным поясом, в темных штанах и легких коротких башмаках, с тоненьким вскриком кинулась к Акме. Лицом уткнувшись в плечо её, девочка разрыдалась.

— Я думала, ты больше не проснешься, сестрица! — выла та, трясясь. — Но он исцелил тебя!..

— Тебя не обижали, Августа? — тихо спросила Акме, гладя ее по голове и недоверчиво косясь на женщину, убиравшую со стола травы.

— Что ты, сестрица! — воскликнула Августа, подняв к ней сияющее счастливое лицо; до того прекрасны были чистые глаза ее, что девушка едва почти перестала замечать шрам, перечеркнувший её детскую щеку. — Града столь добра ко мне! — она кинула на женщину благодарный взгляд. — Она дала мне новую одежду! Она рассказывает мне красивые небылицы… пока Каталины нет рядом…

Женщина, которую Августа назвала Градой, украдкой улыбалась.

— Ну же, Августа, — мягко пожурила её Града. — Принеси тарелку и приборы для своей сестрицы.

Августа вновь обняла Акме, горячо поцеловала в щёку и радостно выбежала из комнаты.

— Мы в Саарде? — тихим, низким голосом осведомилась девушка, недоверчиво и прохладно разглядывая женщину. — Где именно?

Града обернулась к ней и, внимательно разглядывая Акме, произнесла:

— В Верне. Ты здесь шестого дня, барышня. Тебя привезли без сознания и едва живую. Твой возлюбленный поправляется быстрее тебя.

— Возлюбленный? — удивилась Акме.

Перед глазами тотчас всплыло лицо Гаральда Алистера, которого не могло быть здесь.

— Августа сказала, ты и Сатаро собираетесь пожениться, — пояснила женщина.

Акме покраснела. Большего вздора она в жизни не слышала. Но, смекнув, что правда может оказаться неудобной в этом конгломерате порока, спросила лишь:

— Ему лучше?

— Да, он быстро оправился и вернулся в свой дом. Он каждый день приходит и справляется о тебе. Мы уже решили, что тебя не вытащить, но помог Цесперий.

— Цесперий?..

Града вышла и вернулась вместе с Августой, нёсшей приборы и миску со свежим ароматным хлебом. Женщина же несла в руках дымящуюся тарелку, и в Акме слабо шевельнулось чувство голода.