Поединок с абвером(Документальная повесть)
Шрифт:
Пассажирка отрицательно покачала головой. Обер-лейтенант начал сдавать. Раз-другой сыграли в бридж. Поезд еще больше замедлил ход. Женщина не скрывала своей досады.
— Успокойтесь, фрау, — хмуро сказал гауптман. — Недаром говорят: тише едешь — дальше будешь. Очень верно, хотя и похоже на присказку.
Офицеры — один и второй — сразу же поплатились за свою откровенность.
— Я полагала, что страх незнаком офицерам рейха, — презрительно сощурилась спутница.
— Что вы имеете в виду? — насторожился гауптман.
— Ваши
— Гм… Настроения! — Лысый зенитчик обиженно засопел. Его партнер вздохнул и, отбросив в сторону карты, встал.
— Вы, я вижу, большая оптимистка, — сказал он, — но ваш оптимизм неоправдан. Известно ли фрау, почему этот поезд так долго простоял на станции? На нашем пути взлетел на воздух мост. Небольшой, но очень важный. И сделал это не отряд партизан, не десяток бандитов, а один русский диверсант. Заметьте, всего лишь один. А что он был один, установлено точно. Далеко ему уйти не удалось. Его убили возле моста, за насыпью. Кстати, приметный субъект. На правой руке у него татуировка: женское имя Marta и якорь.
— Почему вы считаете, что это был русский, а не кто-нибудь из местных?
— Утром фуражиры брали на лугу сено и нашли в копне парашют. Не английский, не американский, а советский.
— Давайте лучше спать, — предложил гауптман и примирительно добавил: — Страх и вправду плохой союзник. Нам необходим покой и отдых. Утром прибудем в Краков, а там — чем дальше на восток, тем опаснее… Война…
— Война одинаково обязывает к действиям как мужчин, так и женщин, — отозвалась спутница. — Мы тоже боремся против врага.
Обер-лейтенант не стал больше вступать в прения. Лишь иронически-презрительная усмешка искривила его лицо. Он собрал и спрятал в карман карты, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Гауптман долго искал спички. Наконец нашел, закурил сигарету и вышел в тамбур.
Женщина пристально посмотрела на задремавшего офицера, затем перевела взгляд на свой плащ, который висел рядом с голубовато-серыми шинелями. В нем были зашиты секретные разведывательные сведения, взятые из берлинского тайника «Сокола». Согласно приказу Центра разведчица торопилась в Краков, чтобы отчитаться о поездке и получить новое задание.
Неожиданно поезд затормозил и остановился.
— Что случилось? — заглянул в купе лысый Гауптман. — Неужели снова диверсия?
Заскрипели колеса, вагон качнулся, и поезд тронулся дальше на восток.
СЛЕД ОБНАРУЖЕН
«Наверное, легче найти иголку в стоге сена, чем Шлезингера в Словакии, — озабоченно думал Григорьев, комиссар группы подполковника Морского, которая получила задание разыскать в Братиславе „Сокола“. — Как напасть на след разведчика, если он так законспирирован?»
Правда, в Центре командиру и комиссару показали фотографию человека, который был вынужден носить ненавистную фашистскую форму и жить двойной жизнью
Основными ориентирами поиска должны были стать внешние приметы и увлечения бывшего берлинского «корреспондента 2066». Первое: он страстный автолюбитель; правда, оставалось неизвестным, на каком автомобиле обер-лейтенант ездит в Словакии. Второе: увлекается антикварными изделиями… Искать контакт с «Соколом» следовало через комиссионные магазины, рестораны или кафе. Он мог предложить для продажи статуэтку африканской богини из черного дерева с золотой пальмовой веточкой. Цена должна быть такой, чтоб в оккупированной Словакии на нее едва ли нашелся покупатель.
Разведчики Морского уже несколько раз появлялись на улицах Братиславы. Обошли комиссионные магазины. Два были вообще закрыты. В одном, где еще шла торговля, на полках, кроме фарфоровых сервизов и дешевых безделушек, ничего не было. На стене висели несколько картин — неудачные копии полотен мастеров фламандской школы.
Чтобы как-то сблизиться с антикваром, Григорьев все-таки решил кое-что у него приобрести. Взгляд остановился на зажигалке ручной работы. Это был маленький пистолет с перламутровой рукояткой.
— Ею действительно можно пользоваться или это сувенир-бутафория? — спросил он скучающего за прилавком хозяина.
Тот поднял лохматые брови:
— Вы меня обижаете, уважаемый пан. Я хлам на прилавке не держу.
— Извините, но сейчас такое время… Ценных вещей со свечой не сыщешь.
— Почему вы так считаете?
— Я коллекционирую изделия из красного и черного дерева. Убедился, что таких вещей давно уже нет.
— О! Если бы вы пришли несколько дней назад…
— Неужели вам предлагали сокровище?
— Сокровище — не то слово. Вы знаете, что такое черное дерево в руках сенегальского мастера?
— У вас была такая вещь?
— Конечно! Богиня с золотой пальмовой веточкой. Просто сказка!
— Где же она?
— Вы все равно не купили бы. За нее просили такую цену, что даже я отказался. Сорок лет стою за прилавком и не с пустой кассой.
— Кто же вам предлагал эту богиню?
— Немец, уважаемый пан. Военный немец. Пришел, кажется, под хмельком и принес свою, как он говорил, семейную реликвию…
— Он не оставил своего адреса, случайно?
— Что вы! Разве немецкие офицеры доверяют словакам!
— Сколько же он хотел за свою богиню?
— Много. Очень много! Чудак какой-то. Пришел и говорит: поспорил с друзьями в кафе «Карлтон», что возьмет за семейный африканский талисман, знаете, сколько? Три тысячи крон! Я ахнул. Где же сейчас мне сразу взять такую сумму? Тогда он предложил две тысячи шестьдесят шесть. И пояснил: две тысячи у него долг, а шестьдесят шесть хочет оставить себе. Это, мол, счастливая для него сумма: несколько раз начинал с нее играть в карты и всегда загребал хороший куш.