Поединок
Шрифт:
— Я? Ну, во-первых, хочу вам порекомендовать уволить ваших битюгов.
— Мою охрану?
Силантьев от души расхохотался. Нет, это даже забавно: какой-то ханурик считает себя вправе давать ему рекомендации.
Но в следующую секунду его смех оборвался, а сигарета выпала из рук.
Он не заметил, как незнакомец нажал кнопку на панели лебедки и платформа, на которой они оба стояли, дрогнув, поплыла вверх.
— Что за фокусы, я не понял?! — возмутился Силантьев.
Охранники бросились к платформе, но Силантьев крикнул им:
— Да стойте же на
Платформа плавно поднималась вверх. Фигуры стоящих внизу охранников становились все меньше, зато лучше становился общий обзор — весь павильон с его внушительными декорациями, толпами людей лежал как на раскрытой ладони. Силантьев не боялся высоты и невольно залюбовался открывшейся картиной.
— Красиво? — спросил незнакомец.
Непонятно, что он имел в виду — то, что они видели сверху, или то, как легко и изящно незнакомец продемонстрировал свою ловкость. Если это так можно назвать.
— Ну хорошо, — сказал Силантьев, вновь доставая сигарету. — Значит, вы и есть Дервиш? Меня зовут Юрий Захарович.
Сам не зная почему, Силантьев не решился подать ему руку.
— Так вы не ответили, — сказал Дервиш. — Вам нравится этот вид сверху?
— Да уж, впечатляет, — признался Силантьев. — Мне вас и порекомендовали как большого специалиста по устройству разных впечатляющих зрелищ.
— Только для людей, которые способны это оценить.
— Финансово?
— И эстетически тоже. Вы какие зрелища предпочитаете?
— Трудно сказать определенно. Ну, наверно, такие, которые способны будоражить, чтобы кровь застывала в жилах. Вы понимаете?
— Что конкретно?
— Ну, я думал, что вы мне сами предложите что-нибудь на выбор. Но вот сейчас, именно в эту минуту, у меня возникла одна любопытная идея.
Силантьев еще раз посмотрел вниз.
— Скажите, Дервиш, вы любите музыку? — неожиданно спросил он.
— Какую именно?
— Современную, эстрадную. Попсу, как это сейчас называют.
— А разве это можно любить?
— Я тоже так думаю. Знаете, она меня дико раздражает. Такая пошлость… Но даже не в этом дело. Я терпеть не могу этих так называемых звезд эстрады, этих тупых, бездарных, безголосых идиотов — у меня такое впечатление, что они держат меня за последнего кретина. Публика — дура, все схавает. И целыми днями, с утра до вечера я, человек, воспитанный на «Битлз», должен слушать этих шутов гороховых — по всем программам, по всем радиостанциям, в машине, на работе, дома…
— Мне кажется, вы не совсем по адресу обратились, — прервал его Дервиш. — Вам стоило бы встретиться, например, с Иваном Демидовым и изложить ему свои претензии.
— Подождите, я еще не все сказал. Вы знаете такого певца — Александра Ягодина?
— Нет, не знаю.
— Нет? — удивился Силантьев. — Как же так? Это же корифей, можно сказать, уже почти мэтр.
— Юрий Захарович, мне некогда заниматься ерундой, я не трачу времени на всяких Ягодиных, Плодово-Ягодиных и прочую лабуду. Я занимаюсь делом. И давайте поговорим о нем.
— Хорошо. Так вот, этот Ягодин недавно давал интервью одной газетенке… Вернее,
Силантьев, чтобы сделать эффектную смысловую паузу, достал сигарету и не спеша ее прикурил. Дервиш молча ждал продолжения.
— Вы знаете «тарзанку» в парке Горького? — спросил Силантьев. — Конечно, знаете. Там, как мне кажется, немного повыше будет, чем здесь, а?
Видимо, для наглядности Силантьев стряхнул вниз столбик пепла с сигареты, целясь при этом в голову одного из своих недотеп-охранников.
— Так вот, прыгнуть с нее у этих безмозглых попсушников считается высшим шиком и проявлением героизма. И целое событие для «Светской хроники» во всех этих газетенках. И Ягодин заключил пари с журналисткой, что в назначенный день и в назначенный час он спрыгнет с «тарзанки».
Силантьев снова сделал паузу, внимательно глядя на Дервиша и пытаясь понять, вник ли он уже в его замысел или ему придется растолковывать.
— А представляете, какой будет шум, если случайно — совершенно случайно — веревка оборвется?
— У вас с этим человеком какие-то личные счеты? — задал неожиданный вопрос Дервиш.
— Да никаких! Я с такой босотой и знаться не желаю, какие могут быть с ним счеты!
— Это легко проверить. Дело в том, что я не киллер и не принимаю участия в заказных убийствах. Я провожу акцию, только если точно знаю, что в этом нет личных или корыстных соображений. И если он не увел у вас жену и не является вашим конкурентом — тогда пожалуйста.
— А «замочить» просто так, ради зрелищности, значит, можете… М-да, интересно. Чистое искусство, зрелище ради зрелища. Хорошо, вы можете проверить — ничего личного, кроме некоторой антипатии, у меня к этому Ягодину нет. Назначайте цену.
— Задаток — пять, а после акции — еще пятнадцать тысяч, баксов, разумеется.
— Я понял, можно не пояснять. Надеюсь, это того стоит. Когда возьмете задаток?
— Я вас найду.
Силантьев не успел и глазом моргнуть, как Дервиш исчез.
Он вскочил в какой-то люк в стене, которого Силантьев поначалу не заметил. Но перед тем, как исчезнуть, он успел нажать на кнопку, и теперь Силантьев медленно опускался на платформе вниз.
Мысленно Силантьев поздравил себя с тем, что ему довелось встретиться с весьма незаурядной личностью. Его точные, рассчитанные действия, в которых не было ничего лишнего и случайного, выдавали в нем профессионала высокого класса и не могли не вызывать уважения. Такой человек мог бы быть очень опасным врагом, и вряд ли можно позавидовать тем, кто имел неосторожность испортить с ним отношения…
Внизу Силантьев поймал за рукав режиссера и, описав ему Дервиша, спросил, не знает ли он его и не работал ли тот когда-нибудь на этой площадке.