Поединок

Крутов Игорь Владимирович

Иван понял, что стал действительно приближенным Андрея Егоровича.

Глава 4

ПОЯВЛЕНИЕ ДЕРВИША

Первобытные люди. — Хозяин и слуги. — Зачем Спектору кино? — Силантьев, которому все равно. — Дервиш. — Трюк с телохранителями. — Вы любите попсу? — Никаких личных счетов! — Молодой певец Саша Ягодин. — Предательство. — В бассейне. — «Жучок» установлен.

1

Мир

был юный. Еще не тронутый человеком…

Между толстыми стволами пурпурных буков, покрытых темным мхом и наростами серебристых древесных грибов, стояли вечные сумерки, но по игре солнечных пятен на листьях уже угадывалось заходящее за горизонт багровое солнце.

Великий лес затих, прислушиваясь к переменам, происходящим в природе.

Дневные птицы и звери попрятались по своим гнездам и норам, а час ночных еще не наступил…

Было тихо. Очень тихо.

Овальные карии склонялись до самой воды под тяжестью оплетавших их лиан, в прозрачной воде реликтового ручья отражались их карминовые кроны. Тихо журчала вода, подмывая корни рододендронов, высокие стебли камыша замерли, напоминая стрелы.

Древний мир готовился ко сну…

Но вот что-то тихо прошелестело в листве, с ветвей дуба на широкий, плоский камень соскользнула рыжевато-серая, с черными полосками на шкуре пардовая рысь. Она словно соткалась из воздуха, замерла. Как статуя.

По-прежнему было тихо.

Гигантская кошка долго и подозрительно принюхивалась, прежде чем опустить голову. Затем все-таки решилась — стала бесшумно лакать воду…

Вдруг зверь насторожился, кисточки на ушах нервно дернулись. Рысь фыркнула и, одним прыжком преодолевая несколько метров, растворилась в густой зелени древнего леса.

Послышались тяжелые вздохи, хлесткие удары, топот копыт и треск сухостоя. Из чащи показалось небольшое стадо диких лесных коров — впереди важно вышагивала матерая двадцатилетняя зубриха, за ней следовали самки и телята. Замыкал шествие гигантский одноглазый бык. Вид у него был сумрачный и недоверчивый…

Войдя по колено в ручей, зубры стали пить — медленно, с наслаждением отфыркиваясь и отгоняя назойливых мух, которые, казалось, только и ждали появления животных. Во все стороны летели брызги — это зубрята принялись резвиться, не обращая внимания на недовольных самок. А один из малышей, видимо, не желая пить воду, присосался к материнскому вымени.

Идиллию нарушили дикие крики и вопли:

— У-а-а-а-а-у-у-у-уа-уа-уа-уа!!!

Казалось, тишина леса была разорвана с оглушительным треском…

Вершины деревьев внезапно ожили: держась за лианы, как за канаты, сверху на животных посыпались дикари. Одетые в шкуры люди размахивали каменными топорами и огромными палицами…

Испуганное стадо кинулось вброд через ручей, на ту сторону, где виднелось начало спасительной звериной тропы. Но прямо на их пути неожиданно возникли люди — они вынырнули

из воды (где находились в засаде, дыша через длинные тростинки) и бросились наперерез зубрам…

Поднялся неистовый рев, все смешалось в одно сплошное месиво, если месивом можно было назвать эту гигантскую кучу малу из животных, людей, оружия, обломков деревьев, воды и крови.

Падали в ручей оглушенные могучими ударами зубры, бились, барахтаясь и жалобно вереща, телята, запутавшиеся в невесть откуда взявшихся сетях, взлетали поддетые на рога истерзанные человеческие тела… Вода в ручье стала темно-красной.

— Стоп! — загремел чей-то невидимый голос.

«Куча мала» замерла.

— Стоп! — повторил голос. — Все снято! Спасибо!

И тотчас на съемочную площадку (все действо происходило в одном из гигантских павильонов «Мосфильма») со всех сторон бросились дрессировщики и ассистенты для того, чтобы развести по клеткам и вольерам животных…

Слегка ошалевшие от съемок зубры повиновались неохотно, телята жалобно мычали, а одноглазый бык, уперев копыта в деревянный настил, опустил голову и угрожающе выставил рога.

Руководитель каскадерской группы что-то крикнул своим людям, и те не торопясь поднялись с песка, вылезли из воды, спустились с деревьев. Каскадеры, изображавшие окровавленные тела, направились к старшему, держа под мышками «оторванные» руки и ноги…

Оператор обернулся к режиссеру и спросил:

— Ну, как? Переснимать не будем?

Режиссер издал полузадушенный вздох, показывающий, что в его душе борются бес гениальности с ангелом экономности.

— Не знаю, ничего не знаю! — наконец ответил он.

К режиссеру подбежала ассистентка, у нее в руках был большой том Брэма, — глядя на эту потрепанную книгу, можно было понять, что киношники дотошно изучили первобытную эпоху…

— Игорь Сергеевич, к вам пришли! — чуть взволнованно начала ассистентка, но режиссер ее недовольно перебил:

— Обождите! Разве вы не видите, что мы разговариваем? — И вновь, уже обращаясь к оператору, повторил: — Не знаю… Может быть, ввести в кадр еще пару взрослых самцов?.. А то какой-то матриархат получается.

Оператор что-то ответил.

— Что? — не понял режиссер, поднес мегафон ко рту и рявкнул на весь павильон: — А ну, всем тихо!

— Я говорю, мне монопенисуально, — пояснил невозмутимый оператор.

— Чего-чего?

Нагнувшись к уху режиссера, оператор пояснил более простыми словами, что именно он имел в виду.

Наконец до режиссера дошло. Он коротко хохотнул.

— Игорь Сергеевич! — умоляюще повторила ассистентка и показала глазами в сторону.

Нахмурившись, режиссер все же посмотрел, куда указывала его помощница. И тотчас выражение недовольства исчезло с его лица. Игорь Сергеевич широко улыбнулся и, сунув в руки ассистентки мегафон, быстро направился в указанном направлении. Верная помощница, повинуясь инстинкту, тенью последовала за ним…