Поэтесса
Шрифт:
– Скажите, что вас интересует, и мы сами ответим на все ваши вопросы.
И тогда один из вошедших подошел ко мне. Вначале, в полутьме коридора, я не разглядел его.
И узнал только сейчас.
Это был тот человек, который донимал меня вопросами о либерализме и сталинизме вчера – как и вчера, он очень внимательно смотрел мне в глаза:
– То, что вы знаете ответы на многие вопросы, вы показали мне недавно.
– Кто вы? – спросил я.
– Я – начальник охраны. А это – мои сотрудники.
– Извините, – проговорил я.
– За что?
– Знаете, а я подумал, что вы из тех
Среди них много прохвостов.
– Если против вас нанимают прохвостов, значит вы – порядочные люди.– А зачем вы приходили вчера? – спросил я начальника охраны.
– Зашел осмотреть место, а потом мне стало интересно.
– Теперь интересно и мне. Я могу задать вам вопрос?
– Спрашивайте. И если ответы не выходят за пределы моей компетенции, я постараюсь ответить.
– Кто тот человек, который придет к нам сегодня?
– Он сам расскажет вам о себе то, что посчитает нужным.
– Зачем же ему нужна наша помощь?
– Не знаю.
Возможно, затем же, зачем ваша помощь нужна всем остальным людям.– Что он собирается сделать? – Стать депутатом Думы…
…Услышав эти слова, я вспомнил, как однажды мне пришлось выступать в школе, и, уже не помню, каким образом, разговор с детьми зашел о том, кто такие депутаты?
Ответы детей были самые одинаковые:
– Депутаты – это те, кто заседает в Думе.
– Депутаты – это те, кто принимает законы.
– Депутаты – это те, кто выступает по телевизору.
И даже:
– Депутаты – это те, кто думает.
Но вот один мальчик сказал:
– Депутаты – это те, кто из-за тысячи долларов даже не наклонится…– …Это умный человек? – я довольно бессмысленно продолжал допытывать начальника охраны человека, собравшегося прийти к нам за поддержкой.
– Это богатый человек.
– Нефть?
– Нет.
– Газ?
– Нет.
– Значит – золото?
– Значит – пиво.– Зачем вам нужно все это точно знать? – спросил меня начальник охраны, и я искренне пожал плечами в ответ: – Хуже отсутствия информации – только неверная информация…
– …Ну что, начнем переговоры?
Или – помолимся для начала? – с порога раздался человек, вошедший в зал клуба современного творчества «Белый конь», и я ответил, ему в тон:
– Можем и помолиться.
Ведь молитва – это тоже разновидность деловых переговоров.– Надеюсь, вы серьезно относитесь к религии? – спросил человек, вошедший в помещение нашего клуба после того, как клуб был обследован его охранниками.
Вопрос был задан совершенно серьезно, но что-то в том, как именно он был задан, наводило на мысль, о том, что человек, задавший этот вопрос, относился серьезно к чему угодно.
Только не к вере в Бога.
Это был первый тест.
И нам с Ларисой пришлось его выдержать:
– Мы относимся к религии очень серьезно.
Иногда – куда серьезней, чем она этого заслуживает, – что еще оставалось ему ответить, ведь мы, как и вся страна после «перестройки», быстренько записали себя в православные.
Хотя бы потому, что понятия не имели о том, куда нам себя записать.– Современники, вы, надеюсь, православные?
– Конечно православные.
Такие же, как и все остальные наши современники……Наш
Он был молод. Самоуверен. Доволен собой. И наверняка имел на это право.
И пусть встретив такого на улице – пройдешь мимо, не обратив внимания.
Лицо и галстук при лице.
Правда, в его галстуке было что-то каннибальское.
И в тоже время во всем остальном его образе явно водилось что-то шала́вливое.На меня он произвел впечатление.
И манерой держаться с незнакомыми ему людьми, и дорогой одеждой, и какой-то боярской дремучестью человека, знающего, что до Бога далеко ему, а его подчиненным далеко до него; и оттого – ни перед кем не несущего ответственности.
Но поначалу я не понял, в чем заключалось впечатление, производимое им.
Понял потом – этот человек был из тех, кого встречают по одежке, а провожают потому, что больше терпеть не могут…
…Богачи – люди, безусловно, умные.
Иначе они богачами не стали бы.
Только не надо забывать, что наши богачи – такие же дураки, как и наши бедняки.Это по уму богатые большие. А по глупости – такие же, как и все остальные.
Впрочем, к глупым я отношусь совершенно спокойно и не боюсь их, потому что дурак опасен только тогда, когда получает право проповедовать.
Кстати, в том, что человек умен, нет никакой его заслуги.
Он таким уродился.
И это не награда от судьбы.
Это крест.
Ведь общаться-то все равно приходится с обычными людьми.
Не умными и не глупыми – обычными.Но если умный сталкивается с глупыми, то первое, что сделают глупые с умным человеком, это – объявят его дураком.
Впрочем, ничего этого я говорить не стал. Потому что помнил, как однажды сказал Ивану Головатову после того, как стал свидетелем его переговоров со спонсорами:
– Ты такой умный, что молчал, пока все остальные говорили.
Только в самом конце рассказал переговорщикам о том, что хочешь ты, – и Иван ответил мне:
– Тот, кто начинает разговор с молчания – умен дважды……Я сидел перед человеком, решившим пойти в политику, наверное, понятия не имеющем о том, зачем нужна политика, и зачем политике нужен он.
И смотрел ему в глаза, в которых, кроме уверенности в собственном праве поступать, как ему хочется, не было ничего.
А Лариса – поодаль, у меня за спиной, на табуреточке с вертящимся сиденьем, у рояля.– Вот… Решил пойти во власть, – начал наш гость, видимо, заранее чувствовавший себя хозяином. И я не удержался и не дал его речи развернуться ни вширь, ни вглубь:
– А зачем? – спросил я несколько смущенно, заметив, как удивленно поднялись брови моего собеседника.
Видимо, из нас двоих я был единственным, кому оказалось непонятно, зачем успешному бизнесмену нужно идти в Федеральное собрание.При этом я совсем не против того, чтобы успешный бизнесмен был бы еще и политиком.
Я даже не против того, чтобы политиком стал бы успешный футболист.
Просто человек должен быть и бизнесменом, и политиком по отдельности, а не бизнесменом, использующим политику в интересах своего бизнеса.