Мне снился вещий сон: как будто ночью темной,В каком-то сумрачном, неведомом краю,На страшной высоте, над пропастью бездонной,На выступе скалы недвижно я стою…Вокруг шумит гроза… Скрипят седые ели,Гремят, свергаясь вниз, каменья из-под ног,А где-то глубоко, на дне гранитной щели,Как дикий зверь, ревет бушующий поток…Страшна глухая мгла, — но робкого смятеньяЯ чужд… Окаменев измученной душой,Я жажду одного — бесстрастного забвенья,Я смерть к себе зову, — зову ее покой.Какое дело мне, что труп мой разобьетсяНа тысячи кусков
о зубья этих скалИ завтра досыта и допьяна напьетсяИз теплых вен моих прожорливый шакал!Привет тебе, о смерть! Довольно ожиданий,Довольно жертв и мук, сомнений и стыда!..Уснуть!.. уснуть от всех бесчисленных терзаний,Глубоким сном уснуть навеки, навсегда!..Но чу!.. Что там звучит и эхом отдается,И грудь мою теснит волненьем и тоской?То дальний колокол… медлительно несетсяСквозь бурю звон его в полуночи глухой…1884
«Тревожно сегодня мятежное море…»
Тревожно сегодня мятежное море —В раздумье я долго над ним простоял.Как мощный орган в величавом соборе,Оно беспокойно гудело у скал.Поднимется вал, набежит, разобьетсяИ в жемчуге пены отхлынет назад…И кажется, кто-то безумно смеется,И кажется, чьи-то угрозы звучат!1884
«Не упрекай себя за то, что ты порою…»
Не упрекай себя за то, что ты пороюДаешь покой душе от дум и от тревог,Что любишь ты поля с их мирной тишиною,И зыбь родной реки, и дремлющий лесок;Что песню любишь ты и, молча ей внимая,Пока звучит она, лаская и маня,Позабываешь ты, отрадно отдыхая,Призыв рабочего, не медлящего дня;Что не убил в себе ты молодость и чувство,Что не принес ты их на жертвенник труда,Что властно над тобой мирящее искусствоИ красота тебе внятна и не чужда!1884
ОТРЫВОК
…Как звери, схватившись с отважным врагом, Мы бились весь день напролет:Мы гибли без счета, мы шли напролом На кручи враждебных высот,Как будто гроза нас на крыльях несла. Но враг нам не отдал вершин,И мирно глубокая ночь развела Железные тучи дружин.Белея в долине, тянулся наш стан Рядами уснувших шатров;Вокруг чуть светились сквозь млечный туман Багровые пятна костров;Во мгле раздавалось то ржанье коней, То шепот молитвы ночной,И чутко мы ждали рассветных лучей, Чтоб ринуться снова на рой…1884
«К вам, бедняки, на грудь родных полей…»
К вам, бедняки, на грудь родных полей,Под сень лесов я возвращаюсь вновь…Румяный май с теплом своих лучейНесет опять свободу и любовь…Я утомлен неволей городов,А здесь, в глуши, так ясны небеса, —Долой же гнет бессмысленных оков, —В цвету сирень и в зелени леса!Моя заря омрачена борьбой.Я дни губил в безумии страстейИ изнемог, — и мертвенный покойЦарит в душе измученной моей.Но вот опять с синеющих холмовРодной земли блеснула мне краса, —И [я], ожив, как прежде петь готовВ цвету сирень и в зелени леса!..1884
«Довольно я кипел безумной суетою…»
Довольно я кипел безумной суетою,Довольно я сидел, склонившись за трудом.Я
твой, родная глушь, я снова твой душою,Я отдохнуть хочу в безмолвии твоем!Не торопись, ямщик, — дай надышаться вволю!..О, ты не испытал, что значит столько летНе видеть ни цветов, рассыпанных по полю,Ни рощи, пеньем птиц встречающей рассвет!Не радостна весна средь омута столицы,Где бледный свод небес скрыт в дымовых клубах,Где задыхаешься, как под плитой гробницы,На тесных улицах и в каменных домах!А здесь — какой простор! Как весело ныряетПо мягким колеям гремящий наш возок,Как нежно и свежо лесок благоухает,Под золотом зари березовый лесок…Вот спуск… внизу ручей. Цветущими ветвямиДушистые кусты поникли над водой,А за подъемом даль, зелеными полямиРаскинувшись, слилась с небесной синевой.1884
«Мы были молоды — и я, и мысль моя…»
Мы были молоды — и я, и мысль моя…Она являлась мне бестрепетною жрицейЖеланной истины, — и шел за нею я,Как верный паж идет за гордою царицей…«Вперед! — шептали мне порой ее уста. —Не бойся тяжких мук, не бойся отрицанья!Знай: лишь тогда любовь могуча и чиста,Когда она прошла через огонь страданья!..»И всюду были мы… мы посетили с нейДворцы и торжища, вертепы и темницы,Дышали свежестью синеющих полейИ чадом каменной столицы;Сливаясь в городах с ликующей толпой,Мы видели пиров и роскоши картины,И в избах слушали осенней бури войИ треск полуночной лучины…1884
«Слишком много любви, дорогие друзья…»
Слишком много любви, дорогие друзья, Слишком много горячих забот!..Непривычно участье тому, кто, как я, С детских дней одиноко бредет…Я, как нищий, — я дрогнул вчера под дождем, Я был болен, и зол, и суров,А сегодня я нежусь за пышным столом В ароматном венке из цветов.Смех, и говор, и звонкие песни звучат, И сверкают ночные огни,А в душе — незажившие раны болят, Вспоминаются темные дни…1884
ПОСЛЕДНЕЕ ПИСЬМО
Расчетливый актер приберегает силы,Чтоб кончить с пафосом последний монолог…Я тоже роль сыграл, но на краю могилыЯ не хочу, чтоб мне рукоплескал раек…Разжалобить толпу прощальными словамиИ на короткий миг занять ее собой —Я знаю, я б сумел, — но жгучими слезамиДелиться не привык я с суетной толпой!Я умереть хочу с холодным убежденьем,Без грома и ходуль, не думая о том,Помянут ли меня ненужным сожаленьемИль оскорбят мой прах тупым своим судом.Я умереть хочу, ревниво охраняяСвятилище души от чуждых, дерзких глаз,И ненавистно мне страданье напоказ,Как после оргии развратница нагая!..Но я бы не хотел, чтоб заодно с толпойИ ты, мой кроткий друг, меня бы обвинила…1884
ИЗ ПЕСЕН О НЕВОЛЬНИКАХ
Лонгфелло
Когда заносчиво над стонущим рабомПоднимет гибкий бич властитель разъяренный,И вспыхнет стыд в рабе, и, корчась под бичом,Глядит он на врага со злобой затаенной, —Я рад: в грядущем я уж вижу палачаПод львиной лапою восставшего народа:Нет в воинстве твоем апостолов, свобода,Красноречивее подъятого бича!..1884