Поэтический нарцисс
Шрифт:
Совести ещё бы старику». –
«Милый друг, ты всё в печали той же!
Как тебе не тошно ею жить?
Мне пора». – «Сокровище, постой же!» –
«Утреню сначала отслужи».
Ночь на берегу
Мы сидим так банально на берегу – ночь.
Говоришь: «Я дышать без тебя не могу!»
Дует ветер и чёрные волны бегут.
Я тебе говорю: «Как не мочь?
Страсть – копейка, она – ничего!»
Зло
Может, так же, как ты без него?»
«Без кого? – говорю. – Их полно».
Мы сидим на песке, берег пахнет волной.
Мир развязно прилёг на холмы и нем
Мир развязно прилёг на холмы и нем,
Ты стоишь у дверей – на взводе.
Ты ушёл от неё и как будто ко мне,
Но к таким, как я, не уходят.
Я, конечно, считаю день за игру
И, наверно, чуть-чуть любила.
Но я в плен давно уже не беру,
Я давно уже всех распустила.
На белом берегу
Ты вышел с ней на белый берег
И приобнял её устало.
Ты с постоянством Блока верен
Бодлеровскому идеалу.
А как иначе? Запах пряный
И белые ряды акаций.
Любовь настолько постоянна,
Что невозможно наиграться.
Развод
Вьюга страшно мела, вьюга розы несла,
Посинелые тучи скрывали Луну.
Ты спросил у меня, почему я ушла,
Под вопросом имея – к нему.
Снег, как в чаше, бурлил, старый двор побелил,
Было слышно, как дьявол крылом шуршит,
Ты сказал: «Я тебя от души любил,
А не надо любить от души.
Разве он любит так же, как я?»
«Я не знаю, но он похож на тебя».
«Разве он меня лучше?» – «Нет».
«Разве память пуста обо мне?» – «Только след».
«Разве всё, что было, игра?» – «Вряд ли».
«Разве тут далеко беда?» – «Рядом».
«Ты бежишь от меня?» – «Никуда».
«Ты и раньше была неверна мне?» – «Да».
«Значит, правду мне говорят?» – «Лгут».
«Так зачем мы жили?» – «Зачем живут?»
«Ты сегодня решилась?» – «Разом».
«Ты свободой прельстилась?» – «Раем».
«Разве ты не будешь жалеть?» – «Буду».
«Разве так расстаются?» – «Так любят».
Натурщик
Я напишу с тебя статую, ты прекрасен.
Будешь моим Аполлоном, когда я (Зевс)
Буду смотреть на тебя, замерев на террасе,
Вместе
Жаль, отпылают губы во тьме кромешной,
Мягких волос твоих золото скоро осыплет снег.
Значит, что мы со святым одинаково грешны,
Если стареет в мире любой человек.
Только моргнёшь, а летят перелётные птицы,
Только родишься, как путь отсчитали уже –
Надо со статуей поторопиться,
Если так скромно отмерено честной душе.
Южный друг
Мой южный друг! Насколько было глупо
Лгать, верить и любить.
Каприза времени мне не остановить,
До нас дойдут и ссоры, и разлука.
И в день очередной я образ твой забуду,
Ты будешь ждать, ревнуя без ума,
Но я уже не напишу письма,
Не прикоснусь к краям разбитого сосуда.
В тот день ты не уснёшь, измучен, до рассвета,
И сладко пьяный от вина,
Ты будешь спрашивать, за что твоя луна
Ушла с твоих небес, но не дадут ответа.
Игрища
Я встретила вас, вы сидели в кафе, а справа
Сидела не то ли подруга, не то ли шалава.
Стесняясь, вы отвели глаза,
Вам нечего было сказать
Той ночью нервно-усталой.
И я вас, смущённой, смущать не стала.
Я вышла – так чёрство и глухо –
И вывела за собой не то ли такую же шлюху,
Не то ли шлюху с душой.
Признаюсь, мне нечего было ответить.
Мы снова играли, как будто от скуки играют дети.
Мы снова тянули к игрушкам руки,
Как к солнцу цветы на рассвете.
На окраине
Он дверь закрыл и снял пальто,
Я ветрено его спросила: «Никто не видел?»
«Нет, никто!»
Он, как всегда, был в лучшем виде.
Мы пили сладкое вино, мы выходили на балкон,
Ютясь на городской окраине.
Был без любви прекрасен он!
Слегка небрежен без раскаяния.
Вдали – горячая гроза.
Халатом стянутая талия.
Лишь в камне прятала глаза
Невероятная Италия.
Так бесконечно и легко
Мы жили с чувством, с безмятежностью,
Мы заходили далеко,
Мы верили любви и нежности.
И мы спускались в город, там
Всё возникало, просыпалось.
С нас осужденье тучных дам
Снимало сладкую усталость –
Мы возвращались.
Звонки из Парижа