Поэтика за чайным столом и другие разборы
Шрифт:
— Там еще есть хорошие вещи, — сказала матушка <…> — но их мы пока не будем разворачивать. А сейчас давайте клеить.
Комментируя этот эпизод, исследовательница пишет:
В «Детстве Никиты» вообще целые горы ящичков, таинственных коробочек и таинственных вазочек, а также и другие вместилища[732] <…> Под елкой ожидают завернутые подарки. Отец же присылает из города подарки прямо подводами! Лучший из них слишком велик, чтобы быть завернутым, — это лодка. Она была «завернута» ранее — когда отец сообщал о ней в письме в сознательно неопределенных словах, чтоб подогреть детские
[Толстая 2009]
4
Мотив подарочного списка имеет почтенную родословную, восходящую опять-таки к «Илиаде» — к песни IX, в которой Агамемнон решает загладить свою вину перед Ахиллом, умилостивив его богатыми дарами (ст. 115–162). Он посылает к нему послов, в их числе Одиссея, и тот дословно передает ему перечень обещаемого Агамемноном (ст. 259–299), каковой Ахилл тем не менее отвергает (ст. 307 сл.). Приведу с сокращениями первое проведение списка — слова Агамемнона (ст. 120–152):
Сам я загладить хочу и
несметные выдать награды
.
Здесь, перед вами,
дары знаменитые все я исчислю
:
Десять талантов золота, двадцать лаханей
блестящих;
Семь треножников
новых, не бывших в огне, и
двенадцать
Коней
могучих, победных, стяжавших награды ристаний
<…>
Семь непорочных жен
, рукодельниц искусных, дарую
<…>
Сих ему дам; и при них возвращу я и ту, что похитил,
Брисову дочь
<…>; и притом величайшею клятвой клянуся:
Нет, не всходил я на одр, никогда не сближался я с нею
<…>
Все то получит он ныне; еще же, когда аргивянам
Трою Приама великую боги дадут ниспровергнуть,
Пусть он и
медью и златом корабль обильно наполнит
<…>
Пусть из
троянских жен
изберет по желанию
двадцать
<…>
Три
у меня расцветают в дому благосозданном
дщери:
Хризофемиса, Лаодика,
юная
Ифианасса.
Пусть он,
какую желает
, любезную сердцу,
без вена
В отческий дом отведет; а
приданое
сам я за нею
Славное дам, какого никто не давал за невестой.
Семь
градов
, процветающих многонародных:
Град Кардамилу, Энопу
и тучную травами
Геру,
Феры,
любимые небом,
Анфею
с глубокой долиной,
Гроздьем венчанный
Педас и Эпею, град
велелепный.
Здесь представлены многие характерные признаки каталогов:
• метасписочный глагол исчислить;
• числительные;
• топонимы и другие собственные имена;
• корабль;
• виртуальность списка, оборачивающаяся его аннулированием вследствие гордого отказа Ахилла[733].
На фоне более поздних подарочных перечней, конечно, бросается в глаза щедрое включение в список женщин (будущих рядовых троянских пленниц и даже собственных дочерей Агамемнона), а также целых городов.
XIII
Наряду с транспортными, торговыми и подарочными списками естественным источником литературных каталогов могут служить и другие типовые реестры — расписания поездов, списки пассажиров, библиотечные каталоги (см. выше о круге чтения Татьяны), ресторанные меню, классные журналы и т. д.
1
Кратко рассмотрим три меню. В «Онегине» (1, XVI) читаем:
К
Talon
помчался: он уверен,
Что там уж ждет его
Каверин.
Вошел: и пробка в потолок,
Вина
кометы брызнул ток,
Пред ним
roast-beef
окровавленный,
И
трюфли,
роскошь юных лет,
Французской
кухни лучший цвет,
И
Стразбурга пирог
нетленный
Меж
сыром Лимбургским
живым
И
ананасом
золотым.
В этом сравнительно кратком перечне примечателен не только список 6 шикарных предметов потребления, но и набор топонимов (французской, Стразбурга, Лимбургским), личных собственных имен (Talon, Каверин) и варваризмов, включая написанные латиницей (кометы, трюфли; Talon, roast-beef). Список сразу же оживляется элементами событийности (помчался, ждет, вошел, пробка в потолок, брызнул, пред ним), после чего движение сменяется стандартным пространственным разбросом (пред ним, меж) и подспудно возвращается в виде живости лимбургского сыра, то есть то ли его мягкости и способности при разрезании растекаться, то ли покрытости слоем живой пыли — микробов.